Хрустальный мир

— Впечатляющее зрелище, и все же это всего-навсего «расчистка».

— Как ты думаешь, ее можно будет там испытать? — Грегсон указал на свою недостроенную модель.

— Вполне.

Франц сел на кровать, поднял валявшегося на полу бумажного голубя и запустил его из окна. Голубь скользнул над улицей по широкой ленивой спирали и исчез в открытой пасти вентиляционного колодца.

— А когда ты начнешь строить вторую модель? — спросил Грегсон.

— Никогда.

— Но почему? — удивленно поглядел на него Грегсон. — Ты же подтвердил свою теорию.

— Мне нужно совсем другое.

— Я тебя не понимаю, Франц. Чего ты ищешь?

— Свободное пространство.

— Как это — свободное?

— Во всех смыслах. От стен и от денег.

Грегсон печально покачал головой и принялся вырезать очередную фигуру. Франц встал:

— Послушай, возьмем, к примеру, твою комнату. Ее размеры — 6 х 4,5 х 3. Увеличим ее неограниченно по всем направлениям. Что получится?

— «Расчистка».

— Неограниченно!!!

— Бесполезная пустота.

— Почему?

— Потому что сама идея абсурдна.

— Но почему? — терпеливо переспросил Франц.

— Потому что подобная штука существовать не может.

Франц в отчаянии постучал себя по лбу:

— Почему не может?

— Потому что в самой идее заключено внутреннее противоречие. Словесная эквилибристика. Вроде высказывания «я лгу». Теоретически идея интересна, но искать в ней реальный смысл бесполезно. — Грегсон швырнул ножницы на стол. — К тому же попробуй представить, во сколько обойдется это твое «свободное пространство»?

Франц подошел к книжной полке и снял с нее увесистый том:

— Заглянем в атлас улиц округа КНИ. — Он раскрыл оглавление. — Округ охватывает тысячу уровней, объем — сто пятьдесят тысяч кубических километров, население — тридцать миллионов.

Франц шумно захлопнул атлас.

— Округ КНИ вместе с двумястами сорока девятью другими округами составляет 493-й сектор; ассоциация из тысячи пятисот соседних секторов образует 298-й союз. Он занимает округленно 4 х 10¹⁵ больших кубических километров.

Франц остановился и посмотрел на Грегсона.

— Кстати, ты слышал об этом?

— Нет, а откуда ты…

Франц бросил атлас на стол.

— А теперь скажи, что находится за пределами 298-го союза?

— Другие союзы, надо думать. Не понимаю, что здесь такого сложного?

— А за другими союзами?

— Еще другие. Почему бы и нет?

— Бесконечно?

— Столько, сколько это возможно.

— Самый большой атлас, какой только есть во всем округе, хранится в старой библиотеке департамента финансов, — сказал Франц. — Сегодня я там был. Он занимает целых три уровня и насчитывает миллионы томов. Заканчивается он 598-м союзом. О том, что было дальше, никто и понятия не имеет. Почему?

— Ну и что с того, Франц? Куда ты клонишь?

Франц встал и направился к выходу:

— Пойдем-ка в музей истории биологии. Я тебе кое-что покажу.

Птицы, всюду птицы. Одни сидят на грудах камней, другие расхаживают по песчаным дорожкам между водоемами.

— Археоптерикс, — прочитал вслух надпись Франц на одном из вольеров. Он бросил сквозь прутья пригоршню бобов, и тощая, покрытая плесенью птица хрипло закаркала. — Некоторые из этих птиц до сих пор сохранили рудиментарные перья. И мелкие кости в мягких тканях вокруг грудной клетки.

— Остатки крыльев?

— Так считает доктор МакГи.

Они побродили по дорожкам между вольерами.

— И когда же, по его мнению, эти птицы умели летать?

— До Основания Города, — ответил Франц. — Три миллиона лет назад.

Выйдя из музея, они направились по 859-й авеню. Через несколько кварталов путь им преградила толпа зевак; во всех окнах и на всех балконах выше эстакады надземки стояли зеваки, глазевшие, как пожарники вламываются в один из домов. Стальные переборки по обе стороны квартала были задраены, а массивные люки лестниц, ведущих на соседние уровни, закрыты. Оба вентиляционных колодца — приточный и вытяжной — были отключены, и воздух стал затхлым и спертым.

— Поджигатели, — прошептал Грегсон, — зря мы не захватили противогазы.

— Ложная тревога, — отозвался Франц, показывая на вездесущие сигнализаторы угарного газа, стрелки которых недвижимо стояли на нуле. — Переждем в ресторанчике.

Протиснувшись в ресторан, они уселись у окна и заказали кофе. Кофе был холодным, как, впрочем, и остальные блюда. Все нагревательные приборы выпускались с ограничителями нагрева до 30 °C; сколько-нибудь горячую пищу подавали только в самых роскошных ресторанах и отелях.

Шум на улице усилился. Пожарники, которым никак не удавалось проникнуть на второй этаж, принялись дубинками разгонять толпу, расчищая площадку перед домом. Сюда уже прикатили электрическую лебедку и начали ее прикручивать болтами к несущим балкам под тротуаром. В стены дома вонзились мощные стальные крючья.

— Вот хозяева удивятся, когда вернутся домой, — хихикнул Грегсон.

Франц не отрываясь смотрел на горящий дом. Это было крохотное ветхое строеньице, зажатое между большим мебельным магазином и новым супермаркетом.