Хрустальный шар (сборник)

Он был так деловито настроен, что ему невозможно было сопротивляться. Кшиштоф послушно подставил палец, на подушечку которого Керч опустил механистическое острие. Набрал большую каплю крови в пипетку и понес в другую комнату. Кшиштоф выписывал цифры из толстого блокнота, когда он вернулся. Очки у него были подняты на лоб, но он не замечал этого. Держал в руке стеклышко, на котором виднелась тень подкрашенной анилином крови.

– У тебя заметный лейкоцитоз. Кроме того, низкий уровень эритроцитов. Нельзя тебе ни в коем случае больше облучаться, ты понял?

Кшиштоф вздохнул, кивнул и встал.

– Пойду сейчас немного пройдусь. Голова у меня болит.

Керч отрицательно помотал головой.

– Никуда ты сейчас не пойдешь. Раздевайся, я должен тебя обследовать.

Отвернувшись к раковине, он мыл руки под громкое бульканье воды. Кшиштоф, апатичный и немного сонный, сидел на стуле, дожидаясь, пока друг не повернется к нему. Керч повернул ключ в замке:

– Ну, иди сюда.

Он придвинул к себе лампу.

III

Керч постучал в дверь и вошел, услышав ответ, донесшийся из глубины комнаты. Ширло сидел за столом, откинувшись назад, с очками на лбу, и смотря на входящего ясным взглядом, словно требуя говорить по существу. Его огромное тело, казалось, было с размахом скроено по каким-то древним, уже не существующим лекалам. Керч чувствовал себя словно перед лицом существа из другого материала, и тяжеловесность профессора от этого впечатляла еще больше. Он неловко поклонился, закрыл двери и подошел к столу. Профессор едва заметно кивнул ему и застыл в ожидании.

– Господин профессор, я хотел бы рассказать вам об одном деле.

Самое трудное было начать. Керч проглотил ком в горле и продолжил:

– Но вы должны мне пообещать, что не используете это во зло.

Ширло гневно тряхнул головой:

– Что еще за условия?

– Речь идет о нашей работе, доктора Завады и моей, – продолжал Владислав, отчетливо пытаясь придерживаться плана разговора, чтобы не потерять путеводную нить.

Ширло вдруг наклонил голову так, что его седые волосы стали особенно заметны на фоне спинки кресла. Повернувшись в сторону говорившего лицом с гигантским бугристым лбом, он замер.

– Я могу вас попросить об этом одолжении, профессор?

Тот едва заметно кивнул, не поднимая головы.

– Говорите.

– Мы давно уже хотели поделиться с вами результатами исследований, но, учитывая возможные непредвиденные последствия, коллега Завада желал дождаться полного их завершения, чтобы избежать схематичности мышления.

Керч отчаянно пытался выбраться из лабиринта риторики.

– Вы знаете о наших исследованиях с самого начала, то есть с того времени, когда доктор Завада заинтересовался удивительными случаями регрессивного развития новообразований после взрыва атомной бомбы в Хиросиме. Его идея заключалась в том, чтобы использовать атомы серы, которые находятся в правозакрученных аминокислотах раковых белков, для выделения и распада ядерных нейтронов. Опыты вызвали массовую гибель морских свинок, которая так удивила сотрудников клиники. Однако Завада требовал окончательной проверки достигнутых позитивных результатов… и решил, что следует провести эксперимент на человеке…

Ширло поднял голову так неожиданно, что Керч испугался.

– И?.. – спросил профессор. Его глаза сверкнули стальным блеском.

– Завада подвергся облучению быстрых электронов и ввел себе изотоп серы… – ответил Керч, ускоряя речь, словно готовясь взять барьер.

Взгляд серых глаз прояснился, и Керч, проглотив комок в горле, добавил:

– О том, чтобы это был именно он, решил жребий, случайность.

– Ясно, – нетерпеливо кивнул профессор. Глаза его исчезли под нависшими бровями.

– Действительно, та раковая ткань, которую Кшишт… Завада вколол себе в правую икру, была разрушена молниеносно… Мы решили, что эксперимент удался. Однако два дня назад доктор Завада, не поставив меня в известность, снова подвергся облучению с целью, как он сказал, определения количественного различия между лечебной и смертельной дозой…

Профессор не дрогнул. Только глубокие морщины на его лбу застыли, как трещины в камне.

– Кальций в костях, подвергшихся воздействию быстрых частиц, приобрел свойства радиоактивного распада и продолжает распадаться, – закончил Керч, дыша, как после тяжелого бега.

– В чем это проявляется?

– Кроме побочной невралгии, костный мозг на облученном пространстве полностью утратил способность вырабатывать кровяные тельца. Это злокачественная анемия, продвигающаяся вдоль кости; единственным спасением мне представлялась ампутация.

Он снова увидел светлые глаза профессора, от взгляда которых уклонился, повернув голову в сторону.

– Представлялась… Но коллега Завада вчера отказался, а сегодня… уже были атакованы кости таза. Распад идет дальше, вызывая незначительные изменения в нервах.

Он замолчал, набрал воздуха. Обеими руками оперся о стол, край которого вдруг повлажнел под пальцами, и выдохнул:

– Это вопрос нескольких, максимум десяти, дней. – И умолк.

Ширло, сгорбившись над столом, сидел неподвижно.

– И только теперь вы мне это рассказываете? – сказал он спокойно, но с издевкой. – Да?

Керч, очень бледный, держался за стол.