Хтонь в пальто

Вик возвращается с кофе, и вскоре приходит Санна, но от вопросов отмахивается: «Потерпите, я не буду повторять тысячу раз». Крис в ожидании шатается по офису и разглядывает приходящих работников.

Вот этот мужчина с белыми волосами и в желтых очках — Гор, создатель агентства. Неудивительно, что с ним здоровается каждый, кто его видит! И футболка у него самая подходящая: «Безумно можно быть первым».

А вот девушку с тату-подсолнухом на шее Крис не знает; и стеснительного мальчишку, который по стеночке проскальзывает мимо остальных, — тоже. Интересно, а как давно они работают, какие заказы любят, дружат ли с коллегами? Пообщаться бы!.. Но явно не сейчас: не самое подходящее время.

Наконец все собираются в комнате отдыха: кто-то сидит за столом, кто-то — на столе, а кто-то полулежит в кресле, даже так оставаясь сосредоточенным. Последними приходят Лютый и Тори, сжимая руки друг друга; Вик запихивает их на подоконник, демонстративно заслоняет спиной и прищуривается: «Попробуйте хоть взглянуть — сожру».

Санна выходит в центр комнаты и откашливается.

— Вчера у нас произошло ЧП. Два работника отправились на заказ с чаепитием…

Она пересказывает случившееся, и Крис, сидящий на углу стола, холодеет. Это что же, кто угодно может позвать хтонь якобы на чаепитие, а потом заставить показать хтонический облик, замучить опытами и даже убить?..

— У этой шайки были черные толстовки с красными цветами, — подает голос Лютый. — Мне кажется, это неслучайно.

Черные толстовки с красными цветами? Черт. Черт-черт-черт.

Сбежал семь лет назад, думал, что никогда не столкнется, — и вдруг настигло, подобралось, аж мутит от ужаса.

Об этом нельзя молчать, правда? Если… если хоть чем-то поможет…

Как же душно — наверняка потому, что комната битком набита.

— Я знаю, кто эти люди.

К нему поворачиваются два десятка горящих глаз, и Крис, поборов желание вжаться в стол, продолжает:

— У меня родители были из религиозной секты. Не любили хтоней, бумажки всякие писали, типа: «Остановим это мракобесие, почему они так открыто о себе говорят?»; но вроде никого не ловили и не пытались убить.

Сидящий на подоконнике Лютый вздрагивает и, кажется, крепче прижимает к себе Тори.

— Короче, у них тоже были черные толстовки с красными цветами. А еще… — Крис крутит сережку-кольцо, — они себя называли «Алым лепестком» или как-то так. Но чем они заняты сейчас, я не знаю: сбежал из дома, — он виновато опускает глаза.

— Религиозная секта… — повторяет Гор. — Только этого не хватало.

— И что с ними делать? — хмурится девушка с подсолнухом. — Я так понимаю, формально им предъявить нечего?

— Надо спровоцировать на что-то серьезное, — подает голос стеснительный мальчишка, забившийся в угол. — И тогда звать полицию.

— Чтобы спровоцировать, надо знать, где они сидят. — Санна массирует виски. — Крис, ты случайно…

И снова два десятка внимательных глаз — но Крис мотает головой:

— Никогда там не был. И родители никогда не говорили, куда идут.

Жаль, что спустя семь лет нельзя завалиться в квартиру и невзначай выяснить, где и когда собирается таинственная секта: погонят с криками о предательстве и хорошо, если с лестницы не спустят.

Или не погонят — если убедительно притвориться блудным сыном: упасть в ноги, покаяться, попросить о помощи…

Сглотнув, Крис сжимает кулаки. «Не думай, что ты самый умный! Не рискуй головой!» Хотя что они сделают, если раскроют? Вряд ли убьют, а остальное не страшно.

— У меня есть идея. — Как же хочется спрятаться под стол! Но Крис, наоборот, выпрямляется и поднимает голову. — Я могу попытаться выяснить, где и когда они собираются.

И, ободренный внимательными взглядами, он делится планом.

Посовещавшись, хтони решают, что стоит рискнуть. Поэтому Крис снимает сережки: родители всегда были против украшений, — меняет футболку на водолазку Вика, чтобы закрыть тату на шее, и выходит из агентства. Сегодня суббота, родители всегда сидели дома — хоть бы их привычки не изменились за семь лет!

Цепляясь за поручень в метро, Крис прислушивается к себе. Живот сводит холодом, а сердце колотится в горле. Страшно? Скорее волнительно: вдруг родители не поверят? Или не захотят называть адрес: мол, сами отведем? Или вовсе окажется, что они переехали?

«Пожалуйста, пусть все получится!» — беззвучно просит Крис. Вспоминает, как Гор поколдовал «на дорожку», чтобы родители не отлупили ремнем и не заперли в комнате, как делали раньше. Может, колдовство притянет удачу?

Как хорошо, что в секту не брали детей, а ровно в восемнадцать Крис сбежал! Вдруг сейчас бы тоже писал глупые бумажки и рисовал плакаты для митингов, а Славу, с которой дружит со школы, считал отвратительным чудовищем. Или даже оказался среди тех, кто напал на Лютого и Тори.

От этой мысли продирает мороз. Встряхнувшись, Крис выходит из вагона. Вспомнит ли путь, которым ходил семь лет назад?..