Худший в мире актёр – 2

За Аполлоном наверху чернел не то человек, не то тень демона. Это был Иосиф. Выйдя на перерыв, он присел на гребне крыши, рядом со статуей. Пролетающие между ним и Джеком птицы сравнялись с ним цветом и размером. Казалось, они его либо унесут, либо заклюют. Поначалу он изрядно удивился, увидев громыхающую синхронными криками и смехом толпу, но затем с упоением стал слушать речи Джека, голос которого не утихал. Это было похоже не то на Афины, не то на Дельфы, где собирались люди послушать мудрость оратора или оракула.

Джек, увидев на крыше Иосифа, вспомнил о его просьбе и обратился к толпе:

– Уважаемые горожане! Я должен открыть вам величайшую тайну, которая пронесётся ударной волной над вашими причёсками и сдует шляпы. Ибо тайна эта весьма серьёзна, и скорлупа её крепка, как невежество планетарного масштаба. Крепитесь, друзья! Открываю секрет своего эпохального выступления. Я здесь для того, чтобы прорекламировать спектакль, который скоро пройдёт в этом театре. И главный режиссёр этого спектакля – наиредчайший душнила, давайте поаплодируем ему!

Иосиф засмущался, но ему было приятно. Джек продолжил.

– Я, честно говоря, не в курсе, будет ли этот спектакль гениальным или паршивым, как сам Иосиф, но, как бы то ни было, давайте подарим этому режиссёру мотивацию и похвалим его. Повторяйте за мной!

– И-ди-от! И-ди-от!

Толпа в три сотни глоток подхватила:

– И-ди-от! И-ди-от! И-ди-от!

Сегодня городские кинозалы были более пустые, чем обычно по субботам. Наконец-то в городе началась интересная жизнь и можно обсудить что-то крутое. Пока Иосиф не ушёл, Джек поспешил добавить:

– Дамы и господа! Перед вами лотки с тухлыми яйцами! Просьба. Если режиссёр с крыши покажет большим пальцем вниз, тогда вы берёте яйца и бросаете в меня, пока они не кончатся. Для моего же блага, иначе он не будет удовлетворён этой пыткой и придумает что-то серьёзнее. Он же больной. А если он повернёт палец вверх, значит – пощада. И тогда бросание яиц – это уже нарушение конституции театральной площади. Кстати, здесь противозаконно ходить с грустными, как задница бабуина, лицами!

Толпа смеялась. Все ждали вердикта сидящего на крыше режиссёра.

Палец указал вниз, и желающие (их было чертовски много) похватали тухлые яйца и принялись швырять их в Джека. Со стороны это походило на фонтан, струи которого дугой летят к центру. Не для того куры старались на фермах, чтобы их яйцами бросались в артиста; но разговор совершенно не об этом. Абсолютно. Джек повернулся к столбу, чтобы ему не прилетело в лицо, и терпел прижигающие шлепки. Из тысячи яиц цели достигли около ста. На кандалы Джека сел ворон с чернейшим клювом и стал лакомиться яичницей-глазуньей. Хорошо, что глаза целы.

– Дорогие мои, спасибо! – По Джеку текли яйца.

Народ ему аплодировал. Сидящий рядом ворон, похоже, тоже был доволен.

2

– Друзья. Теперь мне нужен перерыв. Я должен буду испражниться. Прошу привести ко мне лилипута.

Иосиф распорядился – к нему прибежал лилипут. Он поставил трап на место. Джеку разрешалось два раза в день делать получасовые перерывы. В кабинете режиссёра плескался телефон. Иосиф, вернувшийся выпить кофе, поднял трубку.

– Что за вакханалия происходит у вас на площади? – это был министр культуры.

Иосиф не напрягался и разговаривал по-приятельски:

– А, это развитие культуры в самом лучшем смысле. И бесплатно, кстати.

Из окна министерства, как заячьи уши, торчали два ботинка. Это министр сложил вашим раскосым взглядом на подоконнике.

– Продолжайте развивать культуру. Мне нравятся всякие странные штуковины. Очень интересно. Я бы с радостью сам погулял по площади, лет пятьсот не видел такого зрелища. Я почему спрашиваю. Мне звонил министр культуры мира и сказал, что до него дошли вести о вашей вакханалии. Я говорю, что не вопрос, сейчас узнаем. Вот, узнал, спасибо, передам ему.

– Вас понял, – ответил Иосиф.

– Люблю работать с профессионалами. Как дела, мой лысый друг?

– Несмотря на мои скошенные волосы вашим раскосым взглядом, приходится блуждать в джунглях невероятнейших курьёзов.

– Недурственно, весьма недурственно. Ну ладно, всего доброго. Главное, чтобы этот артист не призывал сместить царя.

– Такого не произойдёт. Цари уже давно в прошлом.

– И то верно. С тобой, дружище не поспоришь, мать твою.

– Твою мать.

– Нет, твою.

– Твою.

– Вот и поспорили. Блестящий вы персонаж моей биографии, – сказал министр.

– И вам того же.

Министр был, на самом деле, серьёзным человеком. Просто он развлекался во время обеденного перерыва, разбавив кофе-брейк разговором с другом. Человек без юмора менее эффективен в делах. Он причёсывался, как Ретт Батлер и носил красивые недлинные усы, что говорило о его вкусе. Рубашку предпочитал белую в синеватую полоску и большим воротником, а сверху принципиально надевал коричневый вельветовый пиджак. Иногда он покуривал трубку. Но не из-за тяги к курению – он презирал эту привычку – а из-за качества своего портрета. Без трубки он был не так симпатичен – всё равно, что пароход без дымовой трубы – чёрте что.