Хулиган напрокат

И вся эта ночная загадочность и романтичность тут же рассевается. Не спасает обстановку даже этот одинокий фонарь на парковке у машины Ольховского.

Теперь вздыхаю уже я.

— Не переклинит, — бормочу и ощущаю, как горчит на языке. Сейчас я мысленно очень рада, что дедушка все-таки улетел на свою конференцию. — Значит, пока придерживаемся той же легенды. Я поняла. Играем дальше.

— Точняк. Игра, — встрепенувшись, Макс спрыгивает с капота и лезет во внутренний карман своей ветровки. И, сияя наехиднейшей улыбкой, отдает мне свернутые в тонкую трубочку оранжевые бумажки. — Держи. Ты выиграла честно. Редко кто не поддается моим чарам…

И меня снова зажимает в огненные тиски. Сердце ныряет куда-то в желудок. Меня едва не переключает обратно туда… в ту самую игру… в секунду головокружительную «до»…

Глотая огненный ком в горле, я резко встряхиваю головой. Нельзя вспоминать о той игре.

— Спокойной ночи, Ольховский, — делаю вид, что вообще не замечаю протянутых ко мне купюр.

Разворачиваюсь на пятках ботинок и уверенным шагом направляюсь в арку под домом напротив парковки.

— Лесь, а деньги? — слышу у себя за спиной.

— Это тебе на растижопургер, — громко оповещаю я на всю улицу, даже не оборачиваясь.

— Давай хоть отвезу до дома. Нефиг по ночам шастать

— Ты машину дольше заводить будешь, — продолжаю шагать в сторону своего дома, уже почти скрываясь под его аркой.

Точный адрес Максиму я не сказала. Бабули в нашем дома уж больно глазастые и языкастые.

— Ты точно дойдешь? — еще громче басит Макс мне вслед.

— Да! — выкрикиваю перед тем, как окончательно скрыться за темным поворотом.

И сразу же замираю. Даже не дышу. Слушаю. Слушаю не то, через сколько заведется мотор машины на парковке, а стук своего сердца.

Оно барабанит между ребер на хаотичный лад. И когда все-таки слышу удаляющийся звук рычащего мотора, с глупой улыбкой до ушей медленно плетусь по тротуару мимо чужих подъездов к своему.

Я нахожусь в каких-то своих облаках. И возможно, так высоко, что не сразу понимаю, что на тротуаре передо мной всплывают двое.

— Опачки, — прокуренный хрип заставляет меня резко затормозить. — Красота, а чего одна? Проводить?

Мне требуется меньше секунды, чтобы понять — а вот это плохо. Очень плохо. Потому что двое мужиков передо мной не смахивают на рыцарей. Вместо доспехов на них черные спортивные костюмы, а на рожах — жуткие ухмылки.

Бросаю беспомощный взгляд за их спины. До моего подъезда от силы метров двадцать. Я даже вижу, как мерцает тусклая лампочка над ним. Но мне точно не дадут до него дойти…

Во рту пересыхает, а в горло сдавливает тиски паники. Я хожу этой дорогой каждый день и не только в светлое время суток. И то, что меня заметили и пристали именно сегодня, мне хочется винить это платье и эти чертовы ремешки…

Сейчас я до онемения кончиков пальцев рук и ног жалею, что решила скрыть свой адрес от Макса.

Не говоря ни слова, я молниеносно разворачиваюсь и быстрыми шагами направляюсь обратно к парковке за аркой дома.

— Девочка, — мерзкий гогот за моей спиной подгоняет меня практически перейти на бег, — ну куда же ты?

Дрожащими руками вытаскиваю из кармана джинсовки телефон, уже понимая, что номера Макса у меня до сих пор нет. Мы так и общаемся в этом дурацком чате. Я не знаю, уехал ли он или нет, но молюсь, чтобы хотя бы недалеко.

Я просто пишу в наш чат: «Вернись! Их двое».

Надежды мало, а жизней у меня не девять… Видимо, поэтому мой мозг успевает в подкатывающей истерике вспомнить про Бо.

Господи! Точно! Хоть бы он взял трубку. Он же ближе всех. Ему лишь спуститься с пятого этажа. Только бы Бо не спал.

— Олесь, а ты чего так поздно звонишь? — раздается недоуменное в трубке практически сразу. — Что-то слу…

— Бо, миленький, встреть меня, пожалуйста. Мне… — тараторю дрожащим голосом.

Пять шагов. Мне осталось всего лишь несчастных пять шагов, и я вынырну из темноты двора в арку…

Но меня резко тормозят, хватая за руку. Телефон тут же летит на землю, а я взвизгиваю от леденящего страха.

— А вот и догнали, — один из мужиков дергает меня к себе, а смех второго где-то рядом режет слух.

Я хочу заорать, но оказываюсь в том самом кошмаре, где вместо крика из горла вырывается тишина. В голове проскакивают миллиарды чудовищных картинок моей возможной участи.

Наверное, именно они заставляют меня на каких-то остатках самообладания изо всех сил толкнуть мужика, что держит меня за руку. Вырываюсь чудом, а еще каким-то чудом в темноту и тишину двора врезается свет фар и визг тормозов.

Когда вижу знакомый черный капот и радиаторную решетку, то готова просто зарыдать в голос. И мне кажется, что Макс с битой в руках из машины вылетает раньше, чем она останавливается. Напряжена каждая мышца его лица, глаза как два черных угля, а плечи словно приобрели еще больший размах.

— От девушки отошли, — скалится он, делая взмах битой.

И этого оказывается достаточно, чтобы сбить с этих двоих спесь. Никаких больше ухищрений. Один реверанс бейсболиста, и мы с Максом остается во дворе уже наедине.