Хутор Гилье. Майса Юнс

— И хотя мы собственными глазами видели вас в парке, моя сестра все-таки решила взять на себя неприятную обязанность и узнать, что думают о вас там, где вы живете. Мы хотим составить о вас полное, исчерпывающее представление.

Майса почувствовала, как наглухо закрывается перед ней дверь их дома…

И так будет повсюду: у Торпов, у Скэу, у Брандтов, у Калнесов — у всех по очереди.

На мгновение у нее закружилась голова. Перед глазами все поплыло.

…От Дёрумов, думала она, они не узнают про нее никаких грязных сплетен… Но что толку? Она поняла по глазам фру, что все дело в Антуне…

Время от времени нога ее переставала управлять машиной, и она как бы впадала в забытье… Потом снова принималась шить, чтобы спастись от мыслей…

Раздавались звонки, приходили и уходили гости…

Принеся ей поднос с кофе, Лена смущенно смотрела в сторону, она, видно, понимала, что случилось неладное…

…А около пяти вернулась фрекен Раск…

Наверно, все выведала, сейчас выяснится, что она разузнала, уж это ей расскажут!

Временами в ней закипал гнев: их нисколько не трогает, что они втаптывают ее в грязь…

Прошла целая вечность, пока они шептались в комнатах…

«Хотела бы я знать, что она разнюхала, — негодовала Майса, — похоже, они растерялись!»

— Лена, вы бы приоткрыли дверь в столовую, а то у Майсы, вероятно, холодно.

Это сказала фру, и слова ее так подействовали на Майсу, что она даже задрожала: ей показалось, что они предвещают надежду на помилование.

Она, не отрываясь, вглядывалась в Грете, когда та зашла справиться насчет пальто, — не стала ли она хоть капельку благожелательней; но величественная физиономия старшей сестры была непроницаема.

Когда в столовой показалась фрекен Раск, Майса из-за своей машины метнула быстрый взгляд на ее лицо. Фрекен спокойно и не торопясь принялась убирать со стола, сняла скатерть и салфетки, сложила их на стул, открыла ящик буфета, и все это на виду у Майсы.

Перед ужином в дверях появилась фру. Она стояла так, что в тени от абажура лица ее не было видно.

— Вы сегодня не много успели сделать, йомфру Юнс, да это и понятно, — сказала она довольно дружелюбно. — Можете закончить пальто для Грете завтра. Семья мебельщика дала о вас вполне хороший отзыв…

…У Майсы словно гора с плеч свалилась… Она и передать не могла, как легко стало у нее на душе! Вот счастье, что у Транемов ей не грозит больше никакая опасность!

Все страхи позади, все прошло!..

А какая тяжесть была у нее на сердце… Правда, когда фру говорила с Леной, она по голосу ее сразу поняла, что они уже не собираются отказывать ей от дома…

А потом эта фраза: «Можете закончить пальто для Грете завтра». Значит, она все-таки не желает ей зла, фру Транем, она тоже по-своему добрая женщина…

Слава богу, теперь все позади… Теперь ей не о чем тужить. Она будто ожила, больше и думать об этом не стоит…

Надо признаться, она ног под собой не чует от радости, что все как будто обошлось… Уф, она вспомнила, какое было лицо у фру и как твердо та решила во что бы то ни стало отделаться от Майсы, чтобы спасти своего Антуна.

Нет, лучше об этом не думать — что было, то прошло.

Но с чего это вдруг они опять так подобрели? Этот вопрос снова и снова всплывал у нее в мозгу. Сколько она ни думала, она никак не могла этого понять, и от мыслей у нее голова кругом пошла…

Они же перепугались из-за Антуна, потому и решили обвинить ее в чем-то другом, чтобы избавиться от нее поскорей. Это ясно как божий день. И вдруг опять сменили гнев на милость. Неужели только оттого, что фрекен Раск не удалось узнать о ней у Дёрумов ничего плохого?

Уму непостижимо! Просто голову сломаешь!

Она будто старалась и не могла размотать запутанный клубок, не знала, за какую нитку ухватиться.

Ну, да ладно, бог с ними, теперь этому конец.

А вечером она встретится с Хьельсбергом. Ах, как легко стало у нее на душе!.. Но нет, ему она ни слова не расскажет. Если он спросит, она просто ответит, что теперь снова все в порядке, не стоит об этом говорить; не хватало еще, чтобы он думал, будто судьба ее висела на волоске.

…Только на следующее утро Майсе удалось поговорить с мадам Дёрум. Ей самой, понятно, не хотелось ни о чем расспрашивать первой; она надеялась, что та ей и так расскажет.

Мадам Дёрум была порядком взволнованна, и чувствовалось, что ей неприятно говорить о допросе, который ей учинили:

— Между прочим, приходила тут вчера эта фрекен от коммерсанта Транема. Ей, видите ли, потребовалось разведать все про йомфру Юнс и ее жизнь. Думала, поди, услышать про нее плохое, будто мы стали бы сдавать квартиру кому-нибудь непорядочному. Ну, да эта фрекен получила настоящий ответ. И я и Дёрум так ей и сказали: другую такую работящую и усердную девушку да такую скромницу еще поискать надо. А как аккуратно она выплачивает каждый месяц за комнату! Не буду же я докладывать этой богатой фрекен, что и Майсе случается другой раз задолжать за пару дней… Одним словом, кроме хорошего мы ей ничего не сказали, этой сплетнице.