Хутор Гилье. Майса Юнс

— И куда это вы запропали, Майса? — нетерпеливо пошел он ей навстречу с угла Бругатен. — Я не видел вас почти целую неделю. Вам, конечно, безразлично, что я хожу и жду вас. По-вашему, у меня времени хоть отбавляй. Воображаете, что я и через десять лет могу стать доктором. Знал бы я, что буду так редко вас видеть, так лучше мне было сразу стать домашним учителем и отправиться в какую-нибудь дыру в Румсдал. Все равно вы куда-то исчезаете, а я только жду вас и теряю время. Как будто не ради вас я согласился терпеть все эти муки и зимовать зиму без гроша в кармане. — Он прекрасно знал, что раз она не приходила, значит, была занята шитьем. — Но, Майса! Знаете ли вы, что сегодня случилось? — Он оживленно нагнулся к самому ее лицу. — Ну как, сказать вам или не стоит? Такая новость, просто пальчики оближешь! — воскликнул он, и она видела, что он действительно чем-то обрадован. — Сегодня стало известно, что коммерсант Транем не будет министром, а значит, фру Транем не быть министершей. И кого, по-вашему, назначили министром? Генерального консула Скэу, вот как! Я собственными глазами видел в редакции телеграмму о том, что назначение состоялось вчера. Транемы, наверно, совсем скисли, правда? Ничего, поделом этой фру с ее французским и этому хлыщу с его пятью далерами… Я тешу себя скромной надеждой, что и моя статья в газете, быть может, сделала свое дело. Я тут на днях намекнул, что консул Скэу — как раз тот человек, к которому прислушиваются в деловых кругах. Как знать, может быть, это мы с вами, Майса, назначили нового министра! — радовался он. — Ведь вы всегда говорили мне, что вам нравятся Скэу… «Если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро!»[19] А этот господин Антун… Но что с вами, Майса? Почему моя аудитория сегодня так молчалива? Ни аплодисментов, ни одобрения… Вы, наверно, совсем устали и измучились, бедняжка… Слушайте, уж не случилось ли с вами действительно что-то серьезное? — Только теперь, наклонившись к ней в свете фонаря, он увидел, какое у нее бледное и расстроенное лицо…

Они прошлись еще немного в вечерних сумерках, время от времени останавливаясь у фонарей, а потом медленно повернули назад, глядя, как над домами мерцают звезды…

— Майса, — встревоженно сказал он и взял ее за руку, — что с вами?.. Снова думаете, что я пойду в домашние учителя?.. Боитесь, что не выдержу и уеду?

Он поймал ее робкий взгляд и почувствовал, как ее пальцы судорожно сжали его руку…

Внезапно, опустив голову, так, что он не видел ее лица, она порывисто и горячо прильнула к нему и в ту же секунду отстранилась и скрылась в подворотне…

— Майса! Ну что же это? Майса!..

VII

— Мадам Эллингсен, мадам Эллингсен! — позвал кто-то из дверей кухни.

Должно быть, она дома, раз пол не домыт, а посреди комнаты стоит таз…

— Мадам Эллингсен!

— Да, да, я тут, что случилось?

Оказывается, мадам на минутку прилегла в комнате.

— Ах, это вы, Йёргине, — жалобно сказала она. — Это мытье полов всегда для меня нож острый. Такая боль поднимается в груди. Вот уж сколько лет она меня донимает — с тех самых пор, как я вышла замуж…

На остановившуюся в дверях Йёргине смотрела худая женщина в подоткнутой юбке. Ее темные рыжеватые волосы были собраны в пучок, а под широкими, густыми бровями на пожелтевшем страдальческом лице блестели маленькие живые глаза.

— Ах, как досадно! Тогда, верно, с вами и разговор заводить не стоит, мадам Эллингсен?

— Видите, как меня скрутило. — В голосе звучали слезы. — Если вы насчет ваших туфель, так вам придется зайти поздней — Эллингсена нет дома… Ох, — вздохнула она снова, — вы же знаете, я ничего не могу вам обещать… Не я их брала, и не мне… Будьте любезны, зайдите еще раз, а то Эллингсена нет, он пошел за кожей для подметок… Уж эти мне уборки по субботам! — Она опять прилегла на постель.

Йёргине отлично понимала, что значит, когда сапожник Эллингсен уходит искать кожу. Все соседи хорошо знали, что кроется под таким ответом.

— Да нет, мадам Эллингсен, я хотела поговорить с вами о другом… У моей сестры Андрине завтра свадьба, а лиф платья ну просто никуда не годится, да еще отделку нужно пришить и сделать вуаль. Вот мама и просила узнать у вас, мадам Эллингсен, не будете ли вы так добры прийти помочь нам.

Мадам Эллингсен приподнялась на кровати:

— Андрине выходит замуж? Да ну!

— Да, да, за штурмана Эриксена.

— Эриксен… Эриксен… Он что, из здешних?

— Ну конечно!

— Подумать только!

— Они помолвлены с рождества, а теперь хотят скорей пожениться, пока он не ушел в море.

— Значит, в доме у парусного мастера завтра свадьба?

— Ну да, вот мать и подумала…

— Хорошо, скажите: я приду. Небось вам надо поскорее? — Мадам встала с кровати. — Ох ты господи, еще этот пол! — Она смотрела на него так, будто совсем о нем забыла.

— Если б вы могли прийти до обеда, у нас останется еще целый день в запасе.

— Только нужно, чтобы кто-то присмотрел за моей дочуркой. Она совсем разболелась. У нее, знаете, зубы идут, — нерешительно говорила мадам Эллингсен. — Ну как тут уйдешь, когда пол не домыт, ребенок без присмотра и мужа нет дома?