Хуже и быть не может

Едва личный помощник генерального директора, коим являлась Анна Владимировна Свиридова, опустилась в рабочее кресло, зазвонил мобильник. Аня страдальчески закатила глаза. Для полного счастья теперь еще брат Женя нарисовался.

— Да! — буркнула Аня, даже, не пытаясь, скрыть раздражение.

— Анька! Привет! — жизнерадостно завопил из трубки братец. А чего бы ему не быть жизнерадостным? Великовозрастному переростку, плывущему по жизни беззаботно и бездумно. Плывет себе так уже три десятка лет. Ловко цепляется за всех, кто рядом, очаровательная, эгоистичная рыба прилипала. Перекладывает свои проблемы на плечи других и в ус себе не дует, ни чувства вины, ни мук совести. Вполне доволен собой. Вполне счастлив. Великий паразит, врун и прохвост.

— Что тебе нужно? Я на работе. У меня нет времени. Так что, давай быстро.

В ответ слышится обиженное сопение. Но, видимо, дело важное и не терпит отлагательств. Брат решает не разыгрывать оскорбленное достоинство. По-прежнему жизнерадостно и дружелюбно переходит к делу.

— Анют! Мне очень-очень-очень нужна твоя помощь! Дело жизни и смерти!

Аня хмурит брови. Что ему что-то нужно, это и так понятно. По другим поводам он не звонит. И, естественно, всегда обязательно вопрос жизни и смерти. Видимо, ближайший родственник ведет очень напряженную жизнь, постоянно «ходит по лезвию» — жизнь-смерть. Почему нельзя сказать прямо, четко и ясно, что именно требуется? Почему нужно сначала сочинить что-нибудь душераздирающее и неправдоподобное. Скажи прямо, что хочешь: деньги, поручительство, почку? Что за цирк каждый раз? Целое представление, спектакль.

— Жень, что тебе нужно? Быстро и коротко! Только суть проблемы, без твоих привычных выкрутасов, иносказаний и, главное, без жалостных историй, я не мама. Давай, у тебя две минуты, время пошло, — командует сестра.

— Мне нужно, что бы ты сегодня приехала к нотариусу. Нужно кое-что оформить. Так, пустяк. Но нужна твоя подпись. — На одном дыхании сообщает брат. Голос в трубке уже не такой бодрый, скорее заискивающий и даже немного просительный. Брат умеет найти «нужный» тон, подобающий конкретной ситуации, что бы и не перегнуть и не слишком уж преуменьшить важность сказанного им.

Аня с силой сжимает вспотевшими пальцами мобильник. Волна злости, нет, бешенства, накрывает ее. Гаденыш! Паразит! Вертит матерью, как хочет, а она рада верить каждому его слову. Все вранье. Все те идиотские истории, которые брат постоянно рассказывает о своих трудностях, о неудачах в бизнесе, мать, хоть и далеко не глупая женщина, проглатывает. И еще сочувствует и жалеет бедного, несчастного Женечку. А-а-а-а!

— Нет! — говорит Аня и нажимает отбой.

Проходит пара минут и мобильный звонит снова. Мама. Кто бы сомневался, что братец кинется к мамочке за помощью.

— Анюта! Детка, привет! Как твои дела? — щебечет мать.

— Здравствуй, мам. Все нормально. — Хмуро отвечает Аня, в ожидании, когда, соблюдя светские условности, мать перейдет к делу.

Они не особо близки. Мать любит дочь, но пребывает в полной уверенности, что для того что бы любить, совершенно не обязательно понимать. Все их общение обычно сводится к двум темам. Когда Аня, наконец, выйдет замуж и как тяжело живется несчастному брату Женечке.

Разговор о замужестве Аня ненавидит. Причем мать, спросив в очередной раз, не появился ли достойный кандидат, и не собралась ли Аня, наконец, вступить в законный брак, годы-то ее уже не молоденькие, низменно сводит тему замужества к теме «потомства». Часть беседы, посвященная детям, обязательно сопровождается медицинскими терминами, видимо, что бы Аня более полно прочувствовала серьезность ситуации: «Аня, ты же понимаешь, что репродуктивная функция женского организма не вечна, — говорит мать, как кажется Ане, каждый раз с упреком. То ли считая дочь, ответственной за несовершенство функции связанной с деторождением, то ли виня ее в несерьезном отношении к данному вопросу. — Время идет. Яйцеклетки с каждым годом стареют. Уже пора задуматься о рождении детей. Сейчас тебе кажется, что ты еще молода и так будет всегда, и ты все успеешь. Но поверь, милая моя, оглянуться не успеешь, а уже будет поздно рожать, ты уже будешь старой для этого. Женщина создана, что бы быть матерью. Ну, и женой. Нет, я, конечно, не призываю тебя выскочить замуж за первого встречного. Упаси бог! Но пора, девочка моя, задуматься, сделать выбор. Тебе скоро тридцать! Это критический возраст для первых родов», — эта речь, произносится при каждой встрече. Какую цель преследует мать, кроме понижения уровня самооценки дочери и развития у нее комплекса старой девы, Аня не понимает. Но услышав:

— Ну, что Анюта, кто-нибудь есть на примете?

Ей хочется заорать:

— Нет! Никого! И мои стареющие яйцеклетки по-прежнему при мне, все до одной!