ХВ. Дело № 2 (СИ)

Он разлепил веки — давешний толстяк нависал над ним, сжимая в руке бутылку. Яша попытался ответить, но получилось только придушенное «Пить!» — за что он был немедленно вознаграждён струйкой восхитительно ледяной воды, льющейся в полуоткрытый рот. Он поперхнулся, закашлялся и согнулся пополам. Следующее ощущение: он сидит в кресле, толстяк по-прежнему нависает над ним с озабоченным видом, а миловидная девушка с такой же, как у того, карточкой на блузке, вытирает Яшины лоб и щёки мокрым платком. Капельки сползали на шею и дальше, за ворот, приятно щекоча кожу, и это окончательно привело его в чувство.

Нет. Это был не простой обморок. «Флэшбэк» — кажется, этим забавным словом Давыдов называл озарение, вызывающее возврат памяти? В его случае оно длилось буквально несколько секунд, между чёрно-лиловой вспышкой в глазах и струйкой воды, льющейся в полуоткрытый рот, но успело накрепко запечатлеться в мозгу. А вспомнил Яша свою недавнюю беседу вот с этим заботливым толстяком, оказавшимся главным редактором издательства, на стенде которого он сейчас и прохлаждался в удобном кресле.

Яша словно наяву видел маленький, заваленный книгами кабинет Игоря Перначёва (так звали толстяка), ветки тополя в майской листве за окном, небольшую, размером с кошку, модель танка на полке, большую фаянсовую кружку с кофе у себя в руках. И, главное, конечно, слова самого Игоря — тот объяснял гостю, что принято решение свернуть все издательские программы по художественной литературе, и в частности, по фантастике, взамен сосредоточив усилия редакции на так называемом «нонфикшн» — научно-популярной, исторический и военно-исторической публицистике. Откуда-то Яша знал, что именно последние два направления были коньками Перначёва. А в особенности тот увлекался всем, что связано с Первой и Второй мировыми войнами, и с бурным межвоенным периодом двадцатых-тридцатых годов.

Стоп, одёрнул себя Яша, но это же не его воспоминания! Они очевидно принадлежат Алексею Симагину, законному владельцу этого далеко не молодого тела. А вот фамилию «Перначёв» он встречал — когда изучал телефонную книгу в смартфоне. Этот толстяк, надо полагать, он самый и есть… И всё же: откуда взялись в его, Якова Блюмкина мозгу, чужие воспоминания?

Мокрый платок со лба тем временем исчез, Яша сел поровнее и огляделся. Ничего особенного не произошло, разве что, поток посетителей поредел.

— Может, «скорую» вызвать? — продолжал суетиться толстяк. — А то гляди, в нашем с тобой возрасте с тепловыми ударами не шутят. Так и до инсульта запросто можно допрыгаться…

Яша ухватил со столика возле кресла полупустую бутылку и прикончил её в два больших глотка. Сразу стало легче.

— Спасибо, вроде отпустило. И прости, я тебе тут, кажется, всех клиентов распугал?

— А, ерунда! — толстяк легкомысленно махнул рукой. — новые придут, никуда не денутся. Ты лучше скажи, с чем пожаловал? Всё-таки решил что-нибудь нам предложить?

Новое озарение продолжалось буквально доли секунды, и, к счастью, не вызвал повторного обморока. Снова тот же кабинет, чашка снова чашка с дымящимся кофе и воркование собеседника: «так что, если у тебя, Геннадьич, есть в загашнике или хоть в задумках что-нибудь подходящее, по этим темам — пиши, неси, рассмотрим вне очереди, всегда рад работать с твоими текстами…»

— Нет, я пока просто так зашёл, присмотреться. — ответил он и покосился на стоящую рядом девицу. — Слушай, Игорёк, не распорядишься, чтобы мне принесли кофе? А то, и правда, помутнение какое-то…

— Какие вопросы, Геннадьич! — обрадовался толстяк. — Тебе какой: эспрессо, латте, капучино?

— Обычный, только покрепче. — ответил Яша, мигом потерявшись в незнакомых словах. Толстяк кивнул и принялся отдавать распоряжения девице, а Яша снова пробежался глазами по выставленным книгам. Да, так и есть: исторические монографии, публицистика, мемуары, альбомы, красочные посвящённые истории военной техники…

«А ведь мысль насчёт книги неплоха. — неожиданно пришло в голову. — Раз уж и Симагин не чужд литературе, и он сам в своё время отдал дань этому увлечению, то почему бы и нет? Вот сегодня вечером и обдумаю — или лучше завтра, а сегодня высплюсь, наконец, как следует, и никаких ночных бдений в Интернете. Так, в самом деле, можно дождаться инсульта…»

Девица вернулась с двумя маленькими чашечками, исходящими ароматным паром. Редактор поставил одну перед Яшей, за другую взялся сам.

— Вот, держи. Видел наши новинки? — любовно провёл рукой по корешкам на стеллаже. — Вот эта может тебя заинтересовать…

Яша вздохнул и раскрыл протянутый ему большой альбом, на обложке которого красовалась сделанная витиеватой славянской вязью надпись «Линкор «Императрица Мария» — загадка гибели».

… что ж, назвался груздем — полезай в кузов. Придётся теперь изображать бурный интерес. А всё-таки — откуда взялись эти озарения-«флэшбэки», не имеющие ни малейшего отношения к его собственной памяти?..

VIII