Хвостик

— Слушай, если ты не умеешь радоваться чашке горячего чая, то твоя радость будет недолгой, даже если он завтра тебе подарит настоящую машину. Радость и благодарность зависят не от размера подарка, а от способности радоваться ему и благодарить.

— Все-то у тебя так красиво получается, а у меня все сикось-накось.

Оксана посмотрела на сестру, прикоснулась к ее носу, губам, а после положила голову ей на грудь.

— Тук-тук-тук-тук-тук…

— Проверяешь?

— Ага. Живая, значит, не все потеряно. Что случилось?

— Не знаю.

Оксана понимала, что Светлана по уши влюблена во Власа, и когда бы она к ней ни приходила в гости, все разговоры только вокруг да около его персоны. Сперва слушала внимательно, после стало надоедать, а теперь уже пропускала мимо ушей ее охи.

А что у нее самой? Оксана не знала. Вроде, нравится Артур, даже очень, но он какой-то холодный. Вот слушает его, а у самой по спине мурашки, словно залезла в холодильник. Странно все это. А вот если вспомнит про Сергея, ну, того, что с гипсом, все наоборот. Он может и не очень красивый по меркам девочки, уже взрослый, щетина, какой-то неухоженный, лохматый. А вот глаза и голос…

— Да… — протянула Оксана и опять подумала о Сергее.

И зачем она к нему опять заходила, кто он ей, откуда свалился на ее голову. Вот теперь лежит и думает о нем. «Мне что, больше делать нечего? — подумала Оксана, но мысли так и возвращались к нему. — А он вроде и ничего», — опять подумала она и посмотрела на Свету, она все продолжала тяжело вздыхать.

Вот для чего человеку даны мысли? Правильно, чтобы думать. А вы пробовали вообще не думать? Вот оно что! Трудно, в голову так и лезут, словно мухи, жужжат, ты их отгоняешь, а они еще пуще, начинают злиться.

Однажды она пожаловалась маме, что не может уснуть.

— О чем думаем? — сразу последовал вопрос.

— Мам, а почему у нас только десять цифр, не восемь или одиннадцать, и почему 12 месяцев, и почему в русском алфавите только 33 буквы, а в английском 26, а в татарском 39?

— Не думай обо всем сразу. Выбери один вопрос, и если не можешь на него ответить, запиши, утром найдешь ответ. Но не надо гонять его по кругу, будто ответ сам по себе появится. И еще, отпусти мысли.

— Это как так?

— Представь, что мысли — это птицы, ты лежишь, а они летают, смотри на них. Некоторые мысли сами собой улетят и больше не будут тебя беспокоить. А те, что останутся, посади их по полочкам и начни с самой простой. К примеру, 12 месяцев — это…

— Луна.

— Верно, и так далее. И еще, бывают навязчивые мысли, от которых захочется избавиться. Не делай этого, а наоборот думай о них, и тогда они так же сами улетят.

И вот теперь, когда уже все уснули, даже Светка начала сладко сопеть, Оксана продолжала думать о мужчине в гипсе. Она вспомнила, что он говорил, как его первый раз увидела. Как пришла к нему в последний раз, и пока он чистил картошку, разрисовала ему гипс своими фломастерами, что лежали в ее школьной сумке. Он потом долго прыгал и смеялся. А еще он научил ее заваривать чай с яблоками и ягодами. «А он…», — Оксана хотела сказать «ничего», но вместо этого тихо произнесла:

— Красивый.

Вроде вот думала, думала, и бах, споткнулась и все, словно ударилась головой. Сон наступил внезапно.

— Ты это чего? — сквозь сон услышала она голос Светки. — Ты чего?

— Что?.. — млея от сновидения, ее пальчики тискали грудь сестры.

Она еще не до конца проснулась. Оксана еще была там, вроде даже это был он, и вот теперь она с ним, а он ее целует.

— По лбу дам.

— Что?.. — промямлила она и еще раз сжала пальчики. — Ой.

Сознание к Оксане вернулось мгновенно, словно ее окатили холодной водой. Пальцы замерли, она открыла глаза и с удивлением посмотрела на свою руку. Осторожно убрала, мол, это не я, это она.

— И давно это я?

— Да нет. А знаешь, мне даже приятно. Ну-ка, продолжи.

— Отстань, весь кайф разрушила.

— Сладко было?

— Ага, — ответила Оксана и, потянувшись, натянула на себя одеяло.

— Ну, расскажи.

— Не помню, — хотя Оксана слукавила, она знала, что была с ним, правда, у него почему-то не было гипса. — Ты же знаешь, как сны быстро тают.

— Ага, — разочарованно сказала Света и, обняв сестру, добавила. — А мне понравилось, потом повторишь.

Они тихо хихикнули, чтобы Светина мама не услышала и как баба Римма не устроила им новую порку.

16. Инстинкт мести

Алла еще в начале недели заложила Зою, что это она и Кузнецова начеркали в туалете, видите ли, возомнили себя великими художницами. Алла не любила, когда в подъезде или на витринах рисовали граффити. «Что за мода пачкать стены. Ну, нравится, найдите стену у трансформаторной будки, забор, но подъезд-то зачем портить», — думала Алла, рассматривая почеркушки на зеркале в школьном туалете.