Киберхаг

– Так не бывает, капитан. Всегда есть недовольные. Кого-то не отпустил в увольнение, дал слишком большую нагрузку, придрался по мелочи, отдал необоснованный приказ в бою.

Взгляд Вронина стал колючим, и Уилфред мысленно усмехнулся: сейчас, похоже, произойдет нарушение устава и субординации, наслышан я о вашей вольнице, в элитных спецподразделениях…

– Господин генерал, я хотел бы уточнить, – это допрос? 

– А если допрос? – Стангмаер тяжело опустился в кресло и исподлобья посмотрел на Вронина. – Адвоката потребуешь?

– Обойдусь. Но своего командира я порочить не стану.

– А ты уверен, что хорошо его знаешь?

– Я обязан ему жизнью. Капитан Немершев не из тех офицеров, что прячется за спины подчиненных. Он никогда не оставался на орбитальном КП. Всегда, – подчеркиваю – всегда шел с нами, под те же пули что и рядовые бойцы.

– Это разумно? С точки зрения командира? Он что искал смерти? Или зарабатывал очки популярности? – Продолжал допытываться Стангмаер, нарочно провоцируя Вронина формулировками задаваемых вопросов.

– Господин генерал, я могу задать встречный вопрос? – Взгляд Кирилла похолодел, из него исчезло недоумение, на смену которому пришла мрачная решимость принятого внутреннего решения.

– Давай.

– Когда вы в последний раз лично принимали участие в боевой операции?

– Дерзишь, капитан? – Уилфред неодобрительно покачал головой, но все же ответил: – В последний раз я командовал операцией по зачистке известной тебе системы Эрихайма. Не скрою, это была неудачная миссия. Мы потеряли группу высадки, с планеты удалось вырваться только двум потрепанным в бою подразделениям. Наши силы попали в ловушку: обнаруженная военная инфраструктура, состоящая из трех баз Альянса, поначалу не подавала признаков функциональности. Тщательная предварительная разведка показала, что все механизмы находятся в режиме глубокой самоконсервации, однако, когда группы зачистки ступили на территорию двух опорных пунктов, произошла внезапная реактивация боевых систем, причем это явилось не следствием неправильных действий высадившихся подразделений, – сигнал, пробудивший машины, пришел извне, из другой звездной системы, которую в тот момент нам вычислить не удалось.

Вронин слегка побледнел. Конечно, он слышал о той операции флота, но не знал, что ей руководил Стангмаер. Подробности, естественно, не разглашались, но он сам недавно побывал на Эрихайме и мог сопоставить свои личные впечатления со сведениями, полученными от генерала.

– Вы упомянули о трех опорных пунктах. Но мы зачищали только один…

– Правильно. Нам удалось подавить два очага сопротивления и полностью уничтожить средства гиперсферной связи. После этого было принято решение об эвакуации десантных групп и постановке планеты на карантин…

Стангмаер тяжело посмотрел на Вронина.

– Теперь, капитан, я жду исчерпывающего ответа на свои вопросы, касающиеся Немершева. Кем он был для подчиненных?

– Боевым товарищем. Старшим товарищем. В некоторых смыслах отцом или старшим братом…

– То есть субординация в подразделении отсутствовала, так? – Прищурился Стангмаер, машинально постукивая пальцами по широкому подлокотнику кресла.

– Нет, вы не правы. Языком устава этого не объяснишь. У Вадима есть какое-то особое чувство, он, как мне казалось порой, знает о войне намного больше, чем мы все вместе взятые. Я же говорю, обычными формулировками этого не передать…

– Хорошо, объясни простыми словами.

Вронин некоторое время молчал, затем, собравшись с мыслями, произнес:

– Вадим Петрович особенный человек. Многие бойцы взвода, как и я лично обязаны ему не только жизнью… Взять к примеру меня, молодого лейтенанта, только что окончившего училище. Обычно в спецподразделения попадают после многих лет службы, но капитан Немершев подбирал личный состав взвода по иному принципу. У него существовало незыблемое правило: не более одного вновьприбывшего за полгода.

– С чем это связано? – Поинтересовался Стангмаер.

– Капитан Немершев всегда лично сам обучал новобранцев. – Ответил Кирилл. – Он взял меня в напарники, и передавал опыт во время боев, часто закрывая грудью в критических ситуациях. Зато такие уроки запоминались навечно, ни одной ошибки никто из нас уже не повторял дважды. Он никогда не искал смерти, но порой казалось, что Вадим по какой-то причине не страшиться умереть. Я как-то спросил его об этом, но прямого ответа не получил. Он лишь усмехнулся и сказал: «дважды в одну воду не войдешь, Кирилл».

– Он произносил эти слова, понимая, что хочет высказать?

– Он всегда понимал, о чем говорил. Никогда я не слышал от него глупых, необоснованных приказов, надуманных суждений или несправедливых упреков. Для меня он эталон командира и человека.

– Ясно. – Уилфред сцепил пальцы рук в замок. – Что скажешь, Кирилл, если я сообщу, что Вадиму требуется помощь?

Вронин не был столь наивен, чтобы не понимать: если начальник разведуправления флота вызывает его и ведет подобный разговор, значит, у него есть цель, а Вадим попал в такую ситуацию, из которой невозможно найти выход, действуя обычными способами.