Кидала

На этот раз Джордж шепнул Мартынову, что месяц назад Малкольм сменил лицо и задницу своей приемной. При этом он знал наверняка, что «мистер» его поймет…

Главный штаб «Хэммет Старс» находился в Лас-Вегасе. Это неудивительно, поскольку именно там проводятся почти все рейтинговые коммерческие боксерские бои. Однако в конце восьмидесятых Нью-Йорк громко заявил о своем праве участвовать в шоу, и несколько лучших боксерских арен города подтвердили свою готовность организовать поединки на уровне Вегаса. После этого умеющий быстро ориентироваться в обстановке Малкольм выкупил пятнадцать последних этажей в доме на пересечении уже упомянутых улиц и быстро освоился с местными порядками. Если бы бои стали проводиться на острове Ньюфаундленд, дом Малкольма стоял бы там, если бы профи долбили друг друга в тюрьме Алькатрас, Малкольм для устройства своего офиса выкупил бы все верхние камеры. Босс Андрея Мартынова никогда не останавливался на достигнутом, он строго следил за изменениями пульса жизни.

В этом доме на пересечении 10-й авеню и 13-й стрит находилось не менее пятнадцати организаций. Дом принадлежал кому-то из членов адвокатской семьи Лоуренсов, и он, не найдя ему лучшего применения, сдал в аренду мелким и средним бизнесменам. Доход ему поступал немалый, меньше, конечно, если бы такой дом стоял на Уолл-стрит, но, по сравнению с тем же Бронксом, арендаторы платили просто сумасшедшие деньги. Дом был отдан в аренду с правом реконструкций, не требующих утверждений в архитектурном комитете. Это здание было возведено перед самой Великой депрессией, когда экономика еще цвела и обещала многого. Потом, когда грянул кризис, Лоуренсы еще кое-как держались на плаву и дом не продавали. И сейчас это здание являлось наглядным примером того, как вдумчивая политика приносит плоды.

На первых двадцати этажах располагались фирмы по торговле недвижимостью, общественный комитет по вопросам нравственности, подрядные строительные организации, профсоюз докеров, издательство «Новый Амстердам» и еще с десяток организаций, ничем друг с другом не связанных…

Пятнадцать последних этажей занимала та самая контора, куда уже поднимался на лифте старой конструкции Мартенсон. Лифт давно хотели заменить на скоростной, имеющий эпатажный дизайн, но именно Малкольм восстал, заявив, что эта сетчатая кабина и монотонный гул тросов напоминают ему босоногое детство, когда он нищим мальчишкой считал за удачу прокатиться в лифте. Мартынов знал, что босс его беззастенчиво лжет. У Малкольма никогда не было босоногого детства. Его предки Мак-Кольмы, перебравшиеся через океан и обустроившиеся в Новом Амстердаме, родом были из Ирландии. Их погнала в столь далекий путь не нужда, а уголовное преследование правительства. Намышковав на родине немалые средства и превратив их в золото и камни, предки «босоногого» Малкольма перевезли их в только что появившееся поселение и с успехом вложили в дело в виде инвестиций. В дальнейшем род президента «Хэммет Старс» не бедствовал, а процветал. В конце XIX столетия самый предприимчивый из Мак-Кольмов сменил фамилию на более благозвучную Малкольм, и нынешний представитель династии с рождения не знал ни голода, ни холода, ни босоногого детства.

Выходя из лифта в просторный холл тридцать третьего этажа, где располагался кабинет Стива Малкольма и где сидела за огромным, как озеро, дубовым столом его секретарша «на доверии» Сондра, Мартынов осмотрелся и быстро оценил обстановку.

Вместо Сондры в кресле ласкала ногти другая, не менее соблазнительная красотка. Значит, Сондры на работе нынче нет. Из охраны Мартынова встретили у лифта двое в форме, в лицо он знал только одного. За те два месяца, что его не было в Нью-Йорке, изменилось многое. Малкольм не любил менять штат без видимых причин, и это тоже подразумевало кое-какие перемены. Андрей готов был поклясться в том, что Малкольм отсутствует, по ряду признаков. Во-первых, двери на этаже были закрыты, чего никогда не наблюдалось, когда босс находился в офисе. Во-вторых, была заперта и его дверь. Малкольм приветствовал американские традиции демократичных отношений между боссом и подчиненными, при которых вторые могут называть первого на «ты» и закидывать ноги на его стол, Мартынов же презирал это и считал лживыми ценностями. Идея открытых дверей в рабочее время, когда подчиненный и начальник могут прийти друг к другу и что-то сказать без препятствий, Андрея забавляла. Он всегда с иронией наблюдал за тем, как вся эта компания, стараясь походить на настоящее американское общество, играет в игру «Мы — самые лучшие в мире». Сначала Андрей полагал, что это, на самом деле, игра. Есть и в России такие коммерческие структуры, где шефом устанавливаются правила, и эти правила неукоснительно соблюдаются средним и низшим звеном. Например, утренние сборы, при которых все поют гимны в честь процветания компании и хлопают друг друга по плечам. Но потом он сообразил, что ошибался. Американцы не играют. Это их ритм жизни, их правила. Которые они считают за образец.