Киднеппинг по-русски

— Да-да, конечно, — засуетился хозяин. — Вы посидите минуточку, я сейчас кофе уже приготовлю. Вот тогда с вами и поговорим.

Он, суетливо потирая пухлые руки, засеменил из комнаты.

— Я смотрю, наш пострел везде поспел, — повернулся к стажеру Самопалов. — Ты своей фамилии вполне соответствуешь. У нас ведь не принято у тех, с кем работаешь, спиртное распивать.

— Почему?

— По кочану. Потому что не принято. Правила такие неписаные существуют.

— То-то же, что неписаные… Эти ваши правила родом из застоя. Посмотрите любой фильм про западную полицию. Рюмка коньяка или бутылка пива там не считаются чем-то зазорным. А у нас все боятся, что же скажет княгиня Марья Алексевна…

В дверях показался хозяин, и разговор утих. Яков Семенович вкатил матовый стеклянный столик на колесиках — голубая мечта жены Самопалова. На нем теснились фарфоровые чашечки, блюдечко с нарезанным лимоном, тарелочка с ломтиками бисквита, рюмочки и бутылка «Чинзано».

— Извините, кофе растворимый, с классическим, извините, уже возиться недосуг.

— Что вы, что вы, Яков Семенович, мы и без того вас обременили…

Обменявшись взаимными любезностями, гости и хозяин расселись.

— Пока чайник вскипит, давайте по рюмочке… — предложил Губерман, разливая.

— Яков Семенович, — пригубив рюмку и закусывая лимоном, спросил Самопалов, — будьте добры, еще раз расскажите во всех подробностях, что предшествовало похищению, как оно осуществлено, какие у вас есть соображения по этому поводу. Короче, все, что вы думаете, подозреваете, знаете, о чем догадываетесь, предполагаете…

Губерман уныло покивал крупным носом:

— Да-да, конечно. Я понимаю ваш вопрос, гражданин следователь, я вас понимаю. Только сомневаюсь, что смогу вам чем-то по-настоящему помочь… Знаете, почему-то уже принято считать, что если еврей занимается бизнесом, то его можно считать «новым русским». Как будто эти бандиты не знают того, что есть бизнес и бизнес — и между ними уже есть две большие разницы. Вы уже меня должны понимать, Олег Владимирович. Я ведь не занимаюсь спекуляциями какими-нибудь, перекупкой-перепродажей. Мой бизнес честный, а потому и налогами облагается по самой полной программе. Так откуда уже у меня, бедного еврея, такая куча денег?.. Конечно, вы молчите! А я что должен делать? Вы уже думаете, что, если на меня «наехали», значит, я и в самом деле могу быть дойной коровкой? Как вы ошибаетесь, гражданин следователь, как вы жестоко ошибаетесь!

— Я ничего не думаю пока, Яков Семенович. Я просто сопоставляю факты. У вас произошла беда, мы пытаемся вам помочь, а потому на первом этапе следствия стараемся не делать выводы и строить предположения, наша цель — собрать как можно больше фактов.

— Да-да-да, конечно, простите меня, я уже очень волнуюсь за своего сынишку… Давайте еще по глоточку… Да вы не стесняйтесь, Олег Владимирович, сейчас уже не восемьдесят шестой с «горбостроевским» «полусухим законом»… Молодой человек, вам нетрудно будет пройти на кухню и взглянуть на чайник. Спасибо, что не отказываетесь… Если чайник вскипел, несите его сюда, прошу вас… Так что вас интересует, Олег Владимирович?

— Как вы узнали, что сына похитили?

— О, как я узнал! Как я уже узнал, хотите вы знать? Это было ужасно: мне позвонили. Позвонил кто-то по телефону. Я в мастерской был, телефон у нас там в будочке, меня к телефону позвали.

— У вас аппарат с определителем номера? — спросил вернувшийся с чайником и разливавший в чашечки кипяток Поспелов. Спросил, а сам быстро взглянул на Олега — правильно, мол, я спросил или вмешиваться нельзя?

— Нет, у нас простой аппарат, обыкновенный такой старый «наборник» с диском.

— Понятно, продолжайте, пожалуйста, — предложил Самопалов, помешивая ложечкой исходящий ароматом кофе кипяток.

— А в трубке голос грубый такой уже, злой. Говорит: ты, Губа… то есть ты, говорит, Губерман, у нас на крючке, потому что твой сын у нас. Готовь «лимон» баксами, а то, говорит, мы его… — хозяин хлюпнул мясистым носом, — моего мальчика…

— Успокойтесь, Яков Семенович. Мы сочувствуем вашему горю, но слезами ему, сами понимаете, помочь невозможно. Нам нужны факты.

— Да-да, конечно, я все понимаю. А потом он говорит: я тебе завтра позвоню, срок назначу. Ну вот, вчера он позвонил и назначил срок: в субботу, в двенадцать дня, у меня на квартире… И особо насчет вас предупредил: не вздумай, говорит, ментов звать, у нас уже страховка будет, если что заподозрим — сына своего в посылках по частям получать через почту станешь…

— Понятно. А что вы говорили о кавказцах, которые к вам заезжали за несколько дней до этого?

— С неделю назад ко мне в мастерскую заезжали какие-то трое крепких ребят. Все смуглые, с акцентом уже такие. Зажигание, говорят, барахлит. А там дела было — на пятнадцать минут. В общем, в мастерскую с такими пустяками уже редко обращаются. И при этом они спрашивали, до какого времени мастерская работает, все время говорили, что, наверное, доход хороший имеешь от этой мастерской. Я, конечно, отвечаю: какой тут доход… Если уже еврей занимается бизнесом, говорю, то все думают…