Киев – Москва. Расхождение

Владимир был невелик, стоял на краю Ростово-Суздальской земли, и значение его дотоле было невелико и двум старым столицам подчинено. (Придет время – и так же Петр I съедет в небольшой северный град, отвоеванный у шведов, закладывать новую столицу вдали от боярства. Да и Луи XIV сбежит в возведенный на пустырях дворцовый комплекс – подальше из неспокойного Парижа, от заговоров старой аристократии.)

На новом месте склонный к самовластью и честолюбивый князь безотлагательно развернул грандиозное строительство. Владимир должен быть величествен и прекрасен, как подобает столице государства, и уж ни в чем не уступать Киеву.

Тут и вознесся Храм Успения Богородицы. Высотою он превосходил Софийские Соборы Киева и Новгорода, и роскошью не уступал им. Возводили его и отделывали, при вероятном участии русских мастеров, западноевропейские зодчие, в основном итальянцы, так с тех пор на Руси и повелось. Еще Юрий Долгорукий просил прислать европейских мастеров Императора Священной Римской Империи Фридриха I Барбароссу; и к Андрею поехали эти мастера на княжьи заработки и почет за свое искусство. (Здесь имелась и та родственная нить, что первая жена Изяслава Мстиславича, вечного соперника, но ведь и племянника Юрия Долгорукого, была родственницей императора Барбароссы. Так что просьба исходила как бы из одной семьи, да ведь и враждовали Юрий и Изяслав не с рождения…)

Во Владимирском Успенском Соборе, главном храме Северо-Восточной Руси, будут венчаться на великое княжение владимирские и московские князья.

Среди его росписей сохранятся фрески Андрея Рублева.

А в считаных верстах, рядом с Боголюбовым, при впадении Нерли в Клязьму, на речной стрелке – поставлен один из прекраснейших и знаменитых храмов на Руси: белокаменная церковь Покрова на Нерли.

Тогда же, в первые столичные годы Владимира, были возведены Золотые Ворота. Роскошью и красотой они должны были превзойти киевские – или по крайней мере быть не хуже. Сложенные из блоков белого камня, они превышали тридцать метров высотой, проездная арка 15 × 5,5 метра, венчала ворота небольшая надвратная церковь; и крыты они были золоченой медью, сияя издалека. Служили они одновременно и Триумфальной аркой, и парадными воротами Владимира, и укрепленным въездом в Новый Город, где располагался дворец князя, боярские терема и обители духовенства и богатого купечества. Новый Город пристроил Андрей к старому владимирскому кремлю и обнес с внешней стороны высоким валом.

За семнадцать лет Великого Княжения Андрея Боголюбского Владимир преобразился и вырос, приобретя блеска, размеров и влияния – что складывалось в перспективу.

Митрополит Владимирский и Владимирская церковь

В развитие важнейшей темы – огромное и упорное внимание уделял Андрей религиозной и духовной значимости Владимира, желая поднять Владимирскую церковь в один уровень с Киевской.

Русская церковно-политическая традиция рассматривала митрополичью кафедру в качестве важнейшего символа государственности.

Реализовывалась идея создания второго и равного идеологического центра на Руси. Для чего князь планомерно пробивал кафедру Митрополита Владимирского.

Это многоактная драма с переходами действий из церковного закулисья в княжеское, с Руси в Византию, с массовками на берегах Дуная и городских площадях.

Вскоре после возвращения Андрея – из княжества изгоняется епископ ростово-суздальский Нестор. Обвинен формально он был в том, что заставлял держать пост по средам и пятницам всегда, как постановил Константинополь, – даже если на эти дни выпадали церковные праздники, а на Руси не заведено праздновать без скоромного. (Скоромное – то есть любая пища, содержащая плоть животных и птиц и продукты от них: молоко, яйца и т. д.) Этот вопрос о постах подавался как причина распри между Константинополем – и Владимиром, который уже двигался в сторону самостоятельности.

Грубо и просто: Андрею не нужен епископ, независимый от него и зависимый от далекого Константинополя. А уж найти недовольных епископом и составить жалобы – это момент чисто технический, оформление изгнания.

Естественное неудовольствие Андрея, как и всех князей, вызывала неудобная и наглая независимость присылаемых из Византии иерархов. Они ориентировались на Патриархат, церковные сборы с мест отсылали митрополиту в Киев, были неприкасаемы для светских властей, и вообще эти греки плохо вникали в княжеские нужды.

Епископская кафедра ростово-суздальская пустовала два года, пока митрополит Киевский Константин II не прислал епископа Леона, опять грека. Епископ Леон, грек, продержался на этом месте ровно год – и, осужденный ростово-суздальским собором духовенства, был выгнан Андреем за чрезмерные сборы и принадлежность к оппозиции: сблизился с княжьей родней, желавшей смещения Андрея.