Киллер

Перед Арманом стояла пицца, которую он ел, чтобы убить время. Ричи отправился в туалет. Кармен, по-прежнему в дезабилье, не отрывала глаз от «смит-и-вессона», который Ричи оставил на столе.

– А ты из пистолета когда-нибудь стреляла? – спросил Арман.

Вопрос застал Кармен врасплох. Какое-то время она смотрела на него, потом покачала головой.

– Хорошо, – кивнул Арман, глядя ей прямо в глаза и сожалея, что заговорил с ней.

Вошел Ричи, жуя жвачку, с наполовину застегнутой ширинкой и с журналом под мышкой.

– Ё-мое, Птица, ты опять хаваешь? Я ж те показывал, каким ты можешь стать!

Арман отодвинул пиццу, наклонился над столом, провел ладонью по животу и покосился на Ричи. Тот, усевшись за стол, открыл журнал и показал Кармен фотографию стодвадцатифунтового мужчины, лежавшего на кровати. Огромное тело и крошечная голова…

– Птица, – начал Ричи, не переставая жевать жвачку, – послушай, что этот мужик хавает. На завтрак два фунта бекона, дюжину яиц и десять рогаликов. На обед четыре бигмака, четыре двойных чизбургера, восемь порций картошки фри, полдюжины пирожков и шесть бутылок содовой. Ну как, я не отбил тебе аппетит?

Трепач хренов! Арман покосился на Ричи. Тот надул из жвачки пузырь и лопнул его.

– На ужин он съедает три бифштекса и гору картошки на гарнир. Птица, ты можешь себе представить, сколько этот парень срет? – Ричи покачал головой, разглядывая картинку в журнале. Когда он поднял голову, его рот растянулся в улыбке. – Знаешь, кто мог бы стряпать для этого мужика? Старушка Донна. Для нее это все равно что варганить жратву на весь долбаный тюремный блок! – Ричи повернулся к Кармен. – Донна Малри – зазноба Птицы.

Кармен взглянула на Армана и спросила:

– Почему он зовет тебя Птицей?

Арману понравилось, что она это спросила. Ее вопрос напомнил ему, кто он такой или кем был раньше.

– Меня вообще-то зовут Черный Дрозд, – сказал он ей с едва уловимой улыбкой.

– Он и Донна намыливались смотаться в Мемфис, – хмыкнул Ричи, лопая свой пузырь из жвачки. – Хотели побывать в «Грейсленде» и поглазеть на могилу обалдуя Элвиса Пресли. Правда, Птица?

Вот ведь сучара, этот панк! Хоть бы подавился своей жвачкой…

– И что дальше? – усмехнулся Арман, не отводя от него взгляда.

– Донна, эта потасканная телка, раньше была надзирательницей. Знаешь, просто сохла по зэкам. – Ричи подмигнул Кармен. – И я скажу те почему, ежели хочешь знать… – Ричи помолчал, надул пузырь розового цвета, очень большой…

Правая рука Армана вынырнула из-под пиджака, сжимая браунинг. Ричи не смотрел на него. Арман передернул затвор, досылая патрон в патронник. Теперь он не спускал глаз с розового пузыря.

– Сейчас ты получишь свое, как и все остальные, – сказал Арман, он же Черный Дрозд, он же Птица, и выстрелил прямо в середину розового пузыря. Звук от выстрела получился громким. Громче, чем ожидал Арман. Ричи дернулся, голова у него откинулась назад, а затем упала на журнал на столе.

Кармен даже бровью не повела. Арман поднялся, положил свой браунинг рядом с пистолетом Ричи, снял со спинки стула куртку Уэйна и накрыл голову и плечи Ричи. Кармен не мигая смотрела на куртку мужа, на надпись «Монтажные работы. Америка», на синие буквы на серебре, на брызги крови на стене…

– Знаешь, что он сделал? – спросил Арман. Кармен перевела на него взгляд.

– Назвал меня Птицей в последний раз, вот что он сделал, – сказал Арман и пошел на кухню.

Кармен осталась наедине с браунингом, со «смит-и-вессоном» и с трупом, накрытым курткой Уэйна.

– Я не птица, – сказал Арман, вернувшись с бутылкой виски в руке. – Все, что я знаю о птицах, мне рассказывала моя бабушка. Но это было так давно, что я почти все позабыл. – Он сел на свое место и налил в стакан виски. Потом поднял стакан в ее честь и отпил глоток. – Как-то раз ей вздумалось превратить меня в сову. Я сказал, не хочу быть совой, хочу быть черным дроздом. Она не возразила. Потом я торчал в дымном вигваме черт знает сколько времени. И вышел оттуда голым, обмотавшись одеялом. А она все била в свой барабан и бормотала заклинания. А когда перестала, велела мне сбросить одеяло и лететь. Я так и сделал, вскинув руки вверх. И ничего не случилось. Я по-прежнему чувствовал свое тело. Я сказал ей, что я не черный дрозд, а прежний я. Тогда она спросила, когда я мылся последний раз. И я ответил, что накануне. Оказывается, перед ворожбой надо не мыться целый месяц. Так я и не сделался черным дроздом. – Он снова поднял в ее честь стакан. – Вот такая моя история, не знаю, поняла ты ее или нет. – Он отпил глоток.

– Кому охота быть черным дроздом, – заметила Кармен.

Арман улыбнулся.

– А ты бы какой птицей хотела стать?

– Никакой, – ответила она. – Я хотела бы стать кем-то другим.

– Хорошо, кем же?

– Может быть, оленем…

Арман кивнул, задумался.

– Хотя… – оттянув топ у горла, она опустила голову, принюхиваясь, – они ужасно вонючие.

– Мы все порой вонючие, – сказал он. Она помахала рукой перед лицом.

– Но не до такой степени! От этого запаха может стошнить. Можно я пойду переоденусь?

– Иди, если хочешь. Я же не Ричи…

– Мне нужно наверх.

Повисла пауза. Потом он протянул:

– Ну…