Киммерийский закат

Судя по всему, понял главный кагэбист страны, Елагин предложил кандидатуру Кузгумбаева, не согласовав ее с ним самим, и, таким образом, застал Отца Казахов врасплох. В то же время решиться на такую должность Кузгумбаеву было бы непросто. Среди руководитей среднеазиатских респубик — Казастана, Узбекистана, Таджикистана, Туркмении и Киргизстана — как раз развернулась упорная борьба за главенство в регионе. Традиционно лидерство там сохранял партийный вожак Узбекистана, причем лидерство это подкреплялось как экономическим потенциалом, так и особым отношением к нему руководителей Союза.

Но в последнее время это шаткое главенство все упорнее стал оспаривать Кузгумбаев, который не только имел за спиной огромную, по территории, рспублику, но и все ярче проявлял себя как личность, как руководитель новой, перестроечной, формации. А тут еще в «гонку за лидером» все активнее стал подключаться «Туркмен-баши», республика которого на глазах богатела от нефти и газа, угрожая превратиться в среднеазиатские «эмираты». К тому же он пользовался известным авторитетом у мусульманских правителей Ближнего Востока.

Все эти факторы, с одной стороны, подталкивали Кузгумбаева ко «въезду в Кремль», поскольку он стал бы первым премьером-азиатом за всю историю Союза, а с другой — порождали страх перед необходимостью оставить на длительное время республику, где у него уже укоренялась мощная оппозиция, в том числе и настроенная промусульмански. Тем более что начали проявляться некие сепаратисткие настроения у «русскоязычных», особенно в казачьих районах, расположенных по реке Урал.

— …Кузгумбаеву легче будет решать вопросы, находя общий язык с руководителем любой республики, — продолжал тем временем рекламировать кандидатуру своего протеже Елагин. — Это вам не аппаратчик-выдвиженец. Да и среднеазиатские республики, а также Азербайджан, сразу же доверительнее посмотрят на Центр.

— В этом что-то есть, — искренне оживился генсек-президент, понимая, что, приняв предложение Елагина, он обретает еще одного надежного сторонника в лице лидера Казахстана и в самом деле очень влиятельного в Средней Азии и на Кавказе политика. — Ты-то, Оралхан Изгумбекович, к этой идее как относишься? Принципиальных возражений не последует?

— Если мы с вами так решим… Если будет принято такое политическое решение, — не стал жеманиться Кузгумбаев.

— Тогда можешь считать, что оно уже принято, — вкрадчиво молвил Русаков, и шеф госбезопасности вяло ухмыльнулся: «А ведь настоящее гэкачепе было создано еще там, в Ново-Огареве! Во время сговора трех президентов, в ходе которого они поделили свои роли и посты, закулисно начав приводить к власти преданных им людей».

Подумав об этом, Корягин вдруг поймал себя на том, что это его обвинение в действительности звучит, как попытка оправдать свои собственные антиконституционные действия и потому очень уж смахивают на «последнее слово» подсудимого.

— А ведь тебя, парень, давно надо было бы сдать на растерзание «возмущенных народных масс», — мстительно обронил шеф госбезопасности, имея в виду Русакова, и выключая магнитофон. Еще через несколько мгновений нажал кнопку вызова своего порученца-полковника:

— Принеси-ка мне ситуационный анализ Первого главного управления.

— Есть принести ситанализ Первого управления, — тотчас же откликнулся порученец.

Первое управление, штаб-квартира которого находилась в поселке Ясенево под Москвой, занималось внешней разведкой. Подыгрывая армейским служакам, Русаков совершенно недавно намекнул, что внешнюю разведку надо бы вывести из-под крыла госбзопасности и, то ли присоединить к Главному разведуправлению Генштаба, то ли превратить в самостоятельную «контору». У Корягина это вызвало возмущение, поскольку он понимал: потеряв внешнюю разведку, его собственная «контора» превратится в глазах страны в некое жандармско-политическое управление, в новоявленное НКВД, в еще одно «детище Берии».

Особого толка от этой внешней разведки, в ее современном виде и в современной обстановке вроде бы и не было. Тем не менее там сгруппировалось немало истинных профессионалов, аристократов разведки, и само наличие их придавало госбезопасности определенный лоск, позволяло причислять ее к мировой разведывательной элите; оправдывать ее существование не только неблагодарной борьбой с внутренними национал-диссидентами, но и необходимостью широкой борьбы с «антикоммунистическим сговором Запада».

Сейчас для шефа госбезопасности важно было получить ситуационный анализ этого управления, чтобы знать, видеть реакцию на события в Союзе — и в западных странах, и в странах соцлагеря.

18

— Извините, товарищ Председатель Верховного Совета, но тут такое дело…

Ярчук оторвал взгляд от лежащих на столе бумаг и увидел перед собой бледное лицо помощника.