Киммерийский закат

Тем не менее Ярчук даже не взглянул в его сторону.

— Ну что касается российского Президента и правительства, то это — разговор особый, — нервно повел подбородком Банников.

— Почему же «особый»? Такой же, как и относительно Украины. К слову, только что мне звонил Президент России Борис Елагин.

— Уже звонил?! — насторожился Банников. — Что, действительно?

— Так вот, он как Президент Российской Федерации, официально заявил, что руководство республики никакое там, это ваше, как его там… ну да, — обратился на сей раз к промолчавшему вице-премьеру, — я и говорю: Гэ Ка… Чэ Пэ, — не признает. Чрезвычайное положение в республике не вводится, а государственным органам отдан приказ постановления этого вашего Гэ Ка… Чэ Пэ не выполнять. Затронул он и вопрос отстранения от власти Президента Союза. Эти ваши действия он считает государственным переворотом, точнее, путчем, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Елагин так и заявил, — вновь обратился Ярчук к вице-премьеру, указывая на него рукой, словно тот являлся свидетелем их разговора, — «Это — путч! А с путчистами мы разберемся быстро и жестко!»

— Но это говорил всего лишь руководитель Российской Федерации, — слегка дрогнувшим голосом парировал Банников. — И мы, центральные власти, очень скоро заставим его изменить свое мнение о ГКЧП. Тем более что речь идет не только о России. Стоит вопрос о сохранении всего нашего Советского Союза. Поэтому советую вам занять правильную позицию в этом вопросе. Лично вам, товарищи Ярчук, и Верховному Совету в целом.

— А мы тилькы так, мы завжды займаемо тилькы правыльну позыцию, — неожиданно перешел Ярчук на украинский язык. — У нас по-иншому нэ бувае и буты нэ можэ[20]

.

— Вот это уже другой разговор, — оживился Банников, прекрасно поняв сказанное Ярчуком. Генерал немало лет прослужил в Украине, он и женат-то был на этнической украинке, поэтому проблем в общении с украинцами у него не возникало. — Главное, ни в коем случае не допускайте каких-либо прений по этому поводу во время заседания Верховного Совета. Комитет создан — и это факт, не подлежащий обсуждению. Во главе Госкомитета по чрезвычайному… стоит вице-президент страны Ненашев, который осуществляет все властные полномочия главы государства.

— Да, но сам-то Русаков? Где он, что с ним, с какой стати отстранен от исполнения обязанностей?

— Народу уже все объяснено, — нервно прогромыхал Банников. — Войска приведены в повышенную боевую готовность и ждут приказа. Причем уточняю: приказа именно ГКЧП. Как только этот приказ поступит, армия выйдет из казарм и начнет действовать.

— Из казарм ее, конечно, вывести нетрудно, — задумчиво проговорил Ярчук, как бы размышляя вслух. — Но очень трудно будет вернуть назад в казармы. Да к тому же — вернуть без потерь. Особенно здесь, в Украине, тем более — в западных областях, где народ всегда оставался воинственным, а карпатские горцы — еще и неплохо вооруженными. Кому, как не вам, бывшему командующему Прикарпатским округом, знать это?

— Ваши слова следует расценивать?..

— …Всего лишь рассуждение политика, ответственного за судьбу суверенной республики, в которую вы прибыли и которой пытаетесь угрожать. Вы… пытаетесь… угрожать, — в точности копируя жесты генерала, тыкал указательным пальцем в стол Ярчук.

— Но, может быть, ввести не на всей территории Украины, — не стал ни оправдываться, ни нагнетать атмосферу Банников. — А хотя бы в ее западных, националистически настроенных областях и конечно же в Киеве. Повторяю: это лучше сделать официально, не заставляя нас, военных, действовать, как положено в подобных случаях.

— Вы все сказали?

— Считайте, что все.

— В таком случае вчитаемся в документ, который специально для нас, для Верховного Совета, разъясняет, что такое «чрезвычайное положение» в стране и в республике, кто и в каких случаях и на каких территориях его вводит. — И Ярчук спокойно, с обстоятельностью школьного учителя и непосредственностью хитрого сельского дядьки, принялся, абзац за абзацем, зачитывать генералам положения закона.

И пока он это делал, никто в кабинете не смел даже шелохнуться. Сам же Ярчук не сомневался, что до этого ни один из прибывших к нему не удосужился заглянуть в эти юридические святцы. Поэтому с каждой строчкой для них становилось все яснее, что никакой такой «Гэ Ка…Чэ Пэ», при существующих в Украине условиях, да к тому же при нормально функционирующих органах власти республики вводить чрезвычайное положение не имеет права.

— Как видите, то, что вы там, у себя, в Москве, — сделал он ударение на этом «у себя, в Москве», — ввели чрезвычайное положение — это действие преступно неконституционное. Подчеркиваю: преступно… неконституционное. И сам комитет ваш тоже неконституционен, а потому признать его на сессии Верховного Совета УССР мы не можем. Кстати, подобное признание тоже было бы неконституционным, — опершись одной рукой о стол и подавшись вперед, прямо к генералу, Ярчук каждое слово буквально вдалбливал указательным пальцем и в столешницу, и в его армейские мозги.