Кин-дза-дза

Гедеван выключил магнитофон, поставил его на сопло, и лег, свернувшись калачиком. Вдалеке пролетел, сверкая мигалками, эцилоппский летательный аппарат.

Машков затушил окурок, вздохнул, надел наушники, включил магнитофон. Послушал, послушал земное. И тоже прослезился.

Ярославль.

Набережная. Заиндевевшие деревья. Длинные тени на свежем снегу. Гедеван в газетной пилотке, в желтых резиновых штанах, в желтых тапочках идет за представительным мужчиной в дубленке вдоль литой ограды.

Мужчина (на ходу): - Гедеван Александрович, я понимаю, когда речь идет о пропуске без уважительных причин одного или даже двух дней. Но шесть лет! Какой может быть разговор о восстановлении? Абсурд!

Гедеван (волнуясь): - Константин Борисович, мы с Владимиром Николаевичем получали два чатла за выступление. Вода и каша - полчатла в день. При самом строгом режиме экономии. Штрафы эцилоппам в среднем один чатл в три дня. А гравицаппа стоит пол-кц. Считаем. Пол-кц делим на десять, вычитаем переезды - получаем шесть лат. Раньше я никак не мог пернуться.

Мужчина: Милиграмм кц - это сколько в переводе на чатлы?

Гедеван: Двадцать тысяч!

Мужчина: Дороговато!

Гедеван: Дикие нравы. Константин Борисович. Лично я считаю, что все должно развиваться в гармонии. Иначе плюканский абсурд может получиться.

Мужчина: Все это хорошо. Гедеван Александрович. Но мне нужны не слова, а оправдательные документы. Справки, так сказать.

Гедеван достает из кармана керамический квадратик и гайку.

Гадеван: - Вот чатл. Вот цак. А гайку и песок я приложил к объяснительной записке и сдал в деканат Валентине Ивановне.

Мужчина: - Гедеван Александрович, вы же взрослый человек.

Проучились один семестр, исчезли на годы. Появились с каким-то кусочком глины, колокольчиком от донки и претендуете на функционирование. Тоже, вы меня извините, абсурд!

Гедеван: - У меня не только колокольчик. У меня еще вот.-Достает из портфеля шар со штырями, поворачивает его, шар гудит. Только это я не могу отдать. Это я вместе с песком должен отправить в Академию наук.

Мужчина (вздохнув): - И еще, если вы способны музицировать, почему вы никогда не принимали участия в институтской самодеятельности? Вы меня извините, скрипач, но это элементарное ку!

Гедеван: - Я не музицировал. Я только пел: Ы-ы-ы…

Космическая свалка.

Утро. Гедеван спал на песка возле ржавой ракеты. Он дергался во сне и мычал: Ы-ы-ы…

Машков сидел на сопле, брился заводной бритвой, думая свою горькую думу.

За ним простиралась свалка.

Машков выключил бритву, открыл бутылку чачи, намочил платок, стал протирать лицо. Застыл. Прислушался.

- Скрипач! - потеребил он Гедевана.

Гедеван замолк, открыл глаза, ошалело посмотрел на Машкова.

- Отчислили, - сообщил он.

- Тихо!

Из глубины свалки донеслось: Ы-ы-ы…

- Ы-ы-ы… - трясся на краю свалки в клетке Би.

- Ы-ы-ы… - вторил ему, подпрыгивая на одной ноге, потный Уэф и пинал партнера второй ногой.

Перед ними сидели два оборванца.

Окончив номер, Уэф плюнул на Би, и артисты застыли в эффектных позах.

- Кю! - выругался один из оборванцев и, зачерпнув рукой песок, швырнул его в лицо Уэфа.

- Кю! - с отвращением подтвердил другой, и они скрылись за останками пепелаца.

Би вышел из клетки, взялся за прутья с одной стороны, Уэф - с другой, они подняли ее и понесли.

- Привет, - из дыры в ржавой ракете вышли Машков и Гедеван. - Давно не виделись.

Инопланетяне вздрогнули, спустили клетку.

- Ну, что мы про вас думаем? Проникайте в сопоставление, родные, - ласково улыбнулся Машков.

- У-у-у! - завопил Уэф. Он упал на песок и стал в истерике лупить по нему кулаками. Би встал на колени и зарыдал в голос.

- Братцы! Ну что мы вам такого сделали? За что вы нас преследуете?! Мы несчастные, нищие, голодные актеры! Мы не можем вас бесплатно кормить! Небо видит, ты не должен нам руки-ноги выдирать!

- Небо видит, что играть надо уметь, родной! А ну в клетку! Живо! - Машков взял Би за шиворот и втолкнул в клетку.

Влез туда сам. За ним втиснулся Гедеван.

- Крути свою баранку! - приказал Машков Би, вынимая скрипку из футляра.

- Владимир Николаевич, не надо, родной! Побьют! - всхлипнул Би.

- Молчать! Раз, два, три! Крути! - скомандовал Машков и запиликал на скрипке.

Би нехотя закрутил кофемолку. Гедеван лихо забарабанил.

- Мама, мама, что я буду делать!

Мама, мама, как я буду жить! –

пропел уголком рта Машков, И частушка, усиленная мощным динамиками, понеслась над свалкой.

- Ияво, ияво! - вступил Гедеван, выводя гурийские трели.

И тут из пепелацев, из ракет, из космических кораблей вылезло около тридцати мужчин и женщин в отрепьях. Они окружили клетку и затряслись.

Уэф быстро поднялся, отряхнулся, запрыгал и вступил басом: -Ы-ы-ы…

- Заткнись! - рявкнул Машков, - У тебя слуха нет!

Уэф покорно замолчал.

Пропев еще куплет, земляне сделали зрителе “комплимент”.

- Ку! Ку! Ку! - одобрили плюкане и кинули на песок несколько монет.

- Владимир Николаевич, родной, они вас еще просят сыграть!- возбуждённо перевел Би.

- Эцилопп! - вдруг раздался истеричный крик.

Плюкане тотчас разбежались и исчезли. Как не было. Наступила тишина.