Киндер-сюрприз для зэка

Макс опять попытался вздохнуть. Сердце стучало так, словно хотело разнести его на части, разорвать эту глупую голову, которая всё никак не могла понять, что происходит. Или произошло… Мысли налетали неисчислимым роем, мешая одна другой, пытаясь все сразу пробиться к его сознанию, и так же все исчезали, оставляя после себя лишь бездумную пустоту.

Что это? Откуда они здесь, на этой фотографии? Вита говорила, что не помнит маму совсем и, даже, не знает её имени. Хотя… Макс застонал. Идиот, она же вешала ему лапшу на уши. Потом он сам заметил, что девочка — мастерица на подобные штуки, но не догадался, дундук деревянный, расспросить её поподробнее. Всё времени не хватало. А она наскоро слепила себе легенду, чтобы Макс не бросил её в Каземате, и продолжал думать, что она может быть его дочерью.

Но тогда… Что получается? Это — действительно его Вита, которую он ищет? Макс снова перевернул фотографию. Лина Воробцова. Ну, правильно. От Виталины осталась лишь вторая половина имени. Может быть, и в документах она теперь значится просто как Лина. А Воробцова… Это девичья фамилия её матери. Выходит, Маринка перевела её на свою фамилию. Господи, если бы не всё это, — искать ему свою Виту Лазареву до второго пришествия.

Ты самый лучший папа на свете. Ты самый лучший… ПАПА… Макс запрокинул голову и звонко рассмеялся, не обращая внимания на удивлённо оглянувшихся на него людей. Счастье, безбрежное и лучезарное, переполнило его, разом сдёрнув серое покрывало с этого дня, оказавшегося на удивление празднично-ярким, залитым ослепительным, и в то же время нежным и тёплым, весенним солнцем.

Новая мысль пронзила Макса, и он лихорадочно зашарил по карманам в поисках денег, умоляя удачу не отвернуться от него в последний миг, чтобы его скудных остатков наличности хватило сейчас на одну поездку в такси.

Стоявшая неподалёку продавщица мороженого Рая, которую друзья и близкие называли просто Раечкой, затаив дыхание наблюдала за его манипуляциями. Она сразу обратила внимание на худощавого короткостриженого мужчину, купившего у неё перед этим порцию орехового «Мушкетёра». Раечка даже втайне вздохнула, отметив наметанным глазом отсутствие обручального кольца на правой руке симпатичного покупателя, похожего на Киану Ривза.

Во второй раз она заметила его, когда тот остановился у бортика, огораживающего пригородные кассы, держа в руке листок бумаги, и его лицо при этом приняло зеленовато-синюшный оттенок, как это бывает у сердечников во время приступа. Что-что, а в этих хворях Раечка была докой, поскольку мать её уже пятый год страдала стенокардией в тяжёлой форме. Она разволновалась, видя, что мужчина один, никто на него не обращает внимания, и хотела уже звать на помощь, чтобы кликнули дежурного фельдшера из вокзального медпункта. Но тут краска вернулась на лицо стриженого, он внезапно громко захохотал, принялся рыться у себя в карманах, потом долго считал деньги, роняя смятые купюры, а в довершение всего, со всех ног бросился к стоянке такси и там стал что-то нервно втолковывать водителю крайней «Волги».

«Нет, не сердечник, — скорбно подумала Раечка, покачивая головой. — Припадочный. А жаль… интересный…».

Раечка снова вздохнула, но уже через пять минут забыла о привлекательном незнакомце. К ней уже стала выстраиваться очередь, знаменуя начало долгого рабочего дня.

Занятая своими делами, она не видела, как жёлтая «Волга» выскочила из стайки стоящих такси и стрелой понеслась к повороту, за которым десять минут назад скрылся автобус, выехавший в белгородском направлении.

Март 2002 — февраль 2003 г.