Кино для взрослых

Я с вечера позвонил Рукавникову и попросил явиться на съемку к девяти утра. По его выразительному, если можно так сказать, молчанию я понял, что надо слегка объяснить ситуацию.

– Нашлась новая актриса, – через силу произнес я.

– Кинопробы? – уточнил Рукавников.

– Нет, она уже утверждена. Но я никого пока больше не зову на площадку. Первый съемочный день все-таки. И она вообще еще никогда нигде не играла. Ну и я думаю, что какие-то полезные крупные планы мы завтра успеем снять.

Рукавников повесил трубку. В его случае это означало, что он все понял и не имеет больше вопросов. И что к девяти, разумеется, будет на месте.

Был к этому времени на месте и я. Но Валентина не подходила.

Говорить нам с Рукавниковым было не о чем (не думаю, что существует хоть один человек, который сумел бы поддержать с Лешей разговор), и мы молча сидели каждый в своем углу.

Валентина явилась лишь после десяти.

– Привет! – махнула она мне рукой с порога. – Пока вас разыщешь… Я думала, вы в кабинете меня подождете…

– Добрый день, – сухо произнес я.

– Какой день – утро еще! – искренне удивилась Валентина. – Здрасьте, – кивнула она в сторону Рукавникова. Он никак не отреагировал. – У него язык отсох? – осведомилась у меня девушка.

Я счел нужным заступиться за оператора:

– Мы ждали вас больше часа… Это проявление невежливости. Не говоря уже…

– А не ответить девушке – вежливо? – перебила Валентина. – А не встать, когда она вошла?.. Ну извините – опоздала немного. Но женщине и это простительно. Или вы не согласны?

– Женщине – возможно, – сказал я. – Но не актрисе. У нас за это увольняют вообще-то.

– Ой, напугали, – скривилась Валентина. Я с неудовольствием вспомнил, что еще вчера точно так же отреагировал на Верину угрозу уволиться.

– Я смотрю, вы не больно рветесь в кино? – заметил я.

– А что мне туда рваться? – пожала плечами Валентина. – Я этого вашего кино насмотрелась. Ничего в нем нет хорошего.

– Зачем же смотрите? – спросил я.

– Иногда бывает стоящая картина. Но очень редко.

– А в актрисы вы тоже пошли от большой нелюбви к этому искусству?

– Я ж в театральные пошла, – парировала Валентина.

– Театр, стало быть, больше уважаете?

– Я про него просто плохо знала. Но сейчас понимаю, что и театр – та еще клоака.

– Вот так да! – невольно вырвалось у меня. – То есть вы уже жалеете о своем выборе? Хотели бы перепоступить куда-нибудь?

– Возможно, и перепоступлю, – отвечала девушка. – Доучусь первый курс и тогда точно решу.

– Но сюда вы все-таки пришли. И вчера, и сегодня.

– Да, вчера пришла, потому что меня эта ваша уговорила…

– А сегодня? – растерянно спросил я, с каждой секундой этого разговора все больше и больше ожидая какого-то подвоха.

– Ну, а сегодня, поскольку вчера обещала, что приду.

– Только поэтому?

– Ну и… – Валентина замялась. – Ну и потому еще, что ночью прочла ваш сценарий – и он мне… показался, в общем, таким интересным, что ли. Немного. Так что я в принципе согласна у вас посниматься.

– Спасибо! – иронически воскликнул я. – Прямо утешили. А то мы всю ночь переживали, вдруг вам не понравится…

Валентина громко хмыкнула, а потом развернулась и быстро вышла из павильона, напоследок резко хлопнув дверью. 63

Через несколько секунд гробового молчания Рукавников громко воскликнул:

– Да что она из себя строит!

Я посмотрел на него с ужасом. Никогда и ни при каких обстоятельствах Леша не позволял себе ничего подобного.

И эта неожиданность со стороны оператора как будто подтолкнула меня выбежать из павильона и вернуть Валентину.

Она недалеко успела уйти. Я нагнал ее и попытался взять за локоть. Девушка резко дернула им в сторону.

– Валентина, не будем ребячиться, – спокойно произнес я. – Вернитесь, пожалуйста, в павильон.

– С какой стати? – огрызнулась она.

– Ну, вы же согласились…

– А теперь передумала!

– Так не делается.

– Может, в вашем кине, – презрительно посмотрела на меня Валентина, – и не делается. А у меня – делается.

– Валентина, – сказал я, – не стану скрывать: вы нам нужны.

– Потому что я похожа на покойную актрису? – усмехнулась она.

– Да.

Она остановилась:

– А вы думаете, мне это приятно? Доигрывать за какую-то покойницу?

– Я смотрю, вы не питаете уважения к усопшим, – заметил я.

– А с какой стати я должна пытать… то есть питать? Если эти ваши усопшие такие дураки, что померли, то никакого уважения они, по-моему, и не заслуживают.

– Все ведь когда-нибудь умрут… – растерянно напомнил я.

– Ну и прекрасно! – парировала Валентина. – Представляете, что бы было, если б никто не умирал! Жуть же полная.

– Значит, когда вы умрете, вы не будете против, если о вас…

– Когда я умру, мне будет все равно! – перебила девушка. – Вот в чем дело. Мертвым плевать на все, тем более на наше о них мнение. Неужели вы думаете по-другому?

– Да нет, – пожал я плечами, – как я еще могу думать… У нас, слава богу, атеистическое государство…

– Ага, в котором до сих пор находятся балбесы, придающие какое-то значение смерти.

– Уж не считаете ли вы и меня таким балбесом?

– А вы разве не так себя ведете?

Я задумался.

– Придавать значение смерти… Хм, может, вы и правы… Может, действительно не стоит придавать…