Кинжал Гая Гисборна (СИ)

— Кажется, работает! — вскричала старушка, от радости обнимая Йована. Тот вздрогнул и чуть было не отшатнулся, невольно представив на её месте нежить, жаждущую близости, но вовремя одёрнул себя и обнял её в ответ.

— Оуэн, где твоё золото? Возьми в руки, — скомандовала вдова.

Мальчик сунул ладонь в карман, но тут же выдернул её с визгом:

— Ай, колючее! Как крапива!

— Всё равно держи и терпи, — голос старушки стал строгим. Оуэн поморщился, но всё-таки сжал монеты в кулаке. Вскоре и его рука порозовела, как от горячей воды.

Наблюдая за этим, Йован чувствовал, что ему почему-то становится всё тревожнее.

Глава XXII. Вторая кончина Марион

«Вроде смерть ребят мы отсрочили, но всё же что-то не так, — думал Йован, рассеянно наматывая на палец длинную бахрому покрывала. — Слишком уж быстро ухудшилось состояние Энни… Могло ли это быть делом рук нашего колдуна? Что ж, в таком случае, своего он добился — Марион умирает. Хотя всё равно от неё толку немного. Теперь, похоже, надо искать не одно, а два сердца, но мы всё ещё понятия не имеем, как».

Вдова мягко дотронулась до его плеча.

— Ты в порядке?

— Да… То есть… — он устало потёр виски. — Я волнуюсь о том, что мы будем делать дальше. Без Марион, без поддержки людей, да ещё когда Аманда настроила всех против нас… Разве мы можем втроём бороться на два фронта?

— Ничего не втроём! — воскликнул Оуэн. — Я буду бороться вместе с вами! И Энни тоже, когда поправится. А ещё у нас есть Ганнибал и мистер Пушистая Попка.

Йован через силу улыбнулся.

— Ты прав. Даже хватит одного мистера Пушистой Попки. Подержим его пару дней на диете, и он мгновенно сожрёт всю банду Робина.

— А тётушке Аманде я объясню, что ты хороший, — наивно продолжил мальчик.

Энни раздражённо нахмурилась, но не стала его разубеждать. Она была старше и понимала, что к их словам никто не прислушается, потому что дело вовсе не в заботе Аманды.

«Ещё неделька-две — и, будем надеяться, объяснять уже станет некому», — подумал Йован, кивая в ответ на предложения Оуэна.

На другом конце коридора хлопнула дверь, и через минуту в комнату вошёл Гай. Его лицо не выражало ничего, только было несколько бледнее обычного.

— Марион умерла, — тихо проговорил он и посмотрел на Йована. — Пойдём, поможешь убрать тело.

Глаза вдовы снова заблестели от слёз. Она вытащила из кармана жакета изрядно промокший платок, толку от которого теперь было не много.

Йован меньше всего сейчас хотелось хоронить подгнивший труп, но отказаться он не мог, поэтому молча встал и пошёл вслед за Гисборном.

Тело колдуньи полулежало в кресле. Точнее, это уже был скелет, с которого медленно сползали куски мяса. Со смертью Марион исчезла и магия, держащая их, и сейчас её тело возвращалось к изначальному виду, то есть снова становилось грубо порубленной бараниной.

— Кто там говорил, что в смерти всегда есть очарование? — пробормотал Йован. — Покажите мне этого человека, и я ткну его сюда носом, как кота в лужицу.

Проигнорировав его слова, Гай расстелил на полу простыню, в которую собирался завернуть останки.

— Я так и не смог применить заклятие восстановления, — сказал он, не отводя взгляд от трупа. Теперь, когда колдуньи больше не было в этой оболочке, он не пытался избегать любых взаимодействий с ней.

— Марион переживала, что задела твои чувства, — добавил он немного погодя. — Просила передать извинения.

— Единственное чувство, которое она задела — это чувство самосохранения, — буркнул Йован. Ему стало немного совестно за то, что он не остался с умирающей нежитью подольше. Пусть тело и было более чем отвратительным, всё же в нём находилось полноценное человеческое сознание.

Гисборн принялся снимать со скелета остатки мяса. Оно отходило легко, а сухожилия, создавшиеся во время воскрешения, иссыхали и рассыпались от прикосновения. Уже почти половина испорченной баранины была свалена в кучу, а кости нижних конечностей полностью обнажены. На оголённой большеберцовой кости до сих пор висели остатки прочно присосавшегося плюща.

Йован напряжённо нахмурился.

— Гай, — медленно позвал он. — Заклинание всё ещё действует? Нас никто не услышит?

Гисборн кивнул, наконец отвлекаясь от нежити.

— Можешь говорить.

— Наверно, я скажу глупость, но… — Йован неуверенно почесал в затылке. — Марион ведь говорила, что сердце можно поместить только в живое существо. Конечно, если Робин засунул его в зайца или белку, то хрен его кто-то найдёт, но ведь и для него это не очень удобно, самому не знать, куда ускакал зверь с сердцем. Так вот, я подумал, что, если сердце Робина находится в растении? А ещё Марион говорила, что для её оживления необходимо большое количество крови бессмертного, которой просто неоткуда было взяться в начале ритуала. Может, тогда она получила кровь раньше? Например, через плющ от того дуба, к которому её привязал Робин?

— В растении? — повторил Гай, дотрагиваясь пальцем до плюща, лист которого почти не утратил упругости. Это могло быть следствием воскрешения вместе со всем телом, но плоть уже давно начала распадаться, а листья всё ещё оставались живыми. — В дубе?