Кинжал из плоти

Я попрощался с ней и направился к Артуру. Он напомнил мне тех мальчиков, которых в школах называют «зубрилами». У него был красивый подбородок, но парень скашивал челюсть набок, и, казалось, что он все время жует нижнюю губу. Возраст около 19–20, наверное, отличник в своем классе. Я даже не вошел в дом. Он смотрел на меня сквозь очки без оправы, кивал, когда я говорил, и отвечал мне вежливо и быстро. Его забавляла беседа с настоящим детективом, и он с огромным интересом глазел на мое удостоверение. Однако я уже сказал, что не услышал от него ничего нового.

Это могло быть моим последним шагом; мне хотелось вернуться в свою контору и выброситься из окна. Но я постучал в квартиру под номером семь в доме № 1458 на Марафон-стрит. Ответом была тишина, и я постучал снова — уже гораздо громче. Дверь открылась, но не та, в которую я стучал. В десяти шагах по коридору открылась дверь соседней квартиры, и появилась Эйла Вайчек. Она выглядела как-то иначе. Лицо казалось тем же самым, с зачесанными назад черными волосами, бровями, летящими ввысь, но вчера вечером я так тщательно рассмотрел Эйлу, что действительно запомнил ее облик, и теперь в ней что-то изменилось. Ах да — она была одета.

Как все складывается. Мне надо узнать детали субботнего вечера у Вэзеров, я здесь по делу, то есть никаких развлечений. Хотя любое дело рядом с Эйлой превращается в развлечение. Даже одетой она выглядела прекрасно. На ней было светлое полупрозрачное ситцевое платье — возможно, и не ситцевое, но полупрозрачное. И она носила его с какой-то неохотой. Вероятно, когда-то платье имело У-образный вырез, но на Эйле он стал Ц-образным с очевидными последствиями. Да, последствия были очень очевидны. Одним легким движением она могла бы сбросить узкие бретельки с плеч, и одежде соскользнула бы вниз на талию. Как минимум, на талию. Она медленно улыбнулась,

— Привет, Марк.

— Привет. А я ищу тебя…

— Неужели?

— И Питера. Где он?

— Ушел.

— В гараж?

Она все еще улыбалась.

— Нет. В город. А я была уверена, что ты вернешься.

— Но я здесь по другой причине. Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов. Вернее, много вопросов. Вам обоим.

— Входи.

Я вошел, она закрыла за мной дверь, потом подошла к другой двери, которая оставалась полуоткрытой и вела в квартиру Питера. Эйла толчком закрыла ее, взглянула на меня и пожала плечами.

— Садись.

Я сел. Эйла придвинула ко мне другое кресло, сама же расположилась напротив, прикрыв длинные ноги своей тонкой рукой.

— Так ты нашел попугая, о котором рассказывал? — спросила она.

— Нет. И, наверное, не найду. Ты уже слышала про Джея Вэзера?

— Про Джея Вэзера?

— Его убили. Она сбросила ноги на пол.

— Убили? Как убили?

— Ты ничего не знаешь?

— Нет. Какой ужас! Эйла притихла и через секунду спросила:

— Как это произошло? Я был немногословным.

— Его нашла полиция. Застреленным. И ни одна душа не знает, кто это сделал и почему.

Она недоверчиво покачала головой, затем вновь пожала плечами и забросила ноги на подлокотник кресла. Шестидюймовая полоска белого бедра, блеснувшего под кромкой платья, вдруг оказалась самым ярким пятном в этой комнате. И определенно самым хорошим.

Я прочистил горло и рассеянно спросил:

— Джей в тот вечер выглядел нормально?

— Наверное. Я его почти не знаю. Как-то до этого заходила к ним с Питером.

— Значит с ним дружил Питер?

— Он выполнял для него какую-то работу. Знаешь, объявления, какие-то рекламные штучки. Питер зарабатывает на жизнь коммерческим искусством.

— Коммерческим?

— Да. Но вчера вечером у меня сложилось впечатление, что ты не очень увлекся его картиной.

Я усмехнулся.

— Черт возьми, такое действительно мне не по зубам. Она тихо рассмеялась, и я добавил:

— Значит, вы с Питером почти не знали Джея?

— Да. Питер чем-то понравился ему, и мистер Вэзер пригласил нас к себе, вот и все.

— Вчера ты говорила, что тебя гипнотизировал Борден. Ты хоть чтонибудь помнишь?

Она нахмурилась.

— Не очень четко, но кое-что вспоминается. Он приказывал мне делать всякие штучки, и я помню его слова… но я вышла и сделала все, что он приказал. Как будто все это происходило не со мной. А Борден сказал, что я не вошла в транс как следует. Бедро сверкнуло. Она плавно опустила ногу, и мне показалось, что в комнате нет ничего, кроме этого великолепного бедра.

— А потом внушения, которые давались… он удалил их как-то перед тем, когда вы начали расходиться?

— Да. Это было в половине первого ночи. Мы как раз собирались уходить.

Я сглотнул.

— Вы уходили все вместе?

— Нет. Питер и я ушли первыми.

— Значит Борден остался?

Я сглотнул еще раз. Мой взгляд сконцентрировался на графине с водой.

— Нет. Он ушел еще раньше. Но все остальные, кроме Бордена, ушли после нас.

Она помолчала и добавила:

— А тебе нравится?

— Что нравится?

— То, на что ты смотришь.