Кинжал из плоти

Он повернул ручку, и из магнитофона полилась пульсирующая музыка. Она действительно расслабляла.

— Сами видите, как это помогает, — продолжал Борден. — Глаза фокусируются на диске, а музыка усиливает действие слов. Она расслабляет вас, она расслабляет абсолютно.

Тут он был прав. Вращающийся диск и музыка, соединяясь, создавали какое-то гипнотическое воздействие даже без вмешательства голоса Бордена. Его голос лишь усиливал умиротворяющий, расслабляющий эффект. Он говорил о чем-то, и мне вдруг показалось, что голос меняется, окрашиваясь в глубокие богатые тона.

— Ваши руки становятся все тяжелее и тяжелее, ваши ноги наливаются тяжестью, — говорил он, и его голос звучал мощно и проникновенно.

А я чувствовал это! Я чувствовал тяжесть в руках и ногах, тяжесть, которой не было раньше. Я даже мог… Что за дьявол? Я быстро завертел головой, похлопал ладонями по подлокотникам кресла и вскочил на ноги.

— Чертовски интересно, мистер Борден.

Он улыбнулся.

— Что правда, то правда, мистер Логан. Теперь вы понимаете, что гипноз — это нечто большее, чем просто настойчиво пожелание человеку глубокого сна.

Он щелкнул выключателем, музыка резко оборвалась. Круг из картона замедлил вращение и остановился.

Мне хотелось бежать отсюда ко всем чертям.

— Надеюсь, мы увидимся еще раз, — попрощался я и пошел к двери.

— К вашим услугам. Меня очень заинтересовал попугай, о котором вы рассказали.

Он проводил меня до двери и, когда я выходил, добавил:

— Кстати, мистер Логан. Я думаю, вы очень гипнабельный субъект. Если вам нетрудно, дайте знать, что там будет дальше.

— Обязательно, — пообещал я, и дверь за мной закрылась.

Выбежав на улицу, я забрался в «бьюик» и импульсивно взглянул на часы. 21.21 — то есть прошло шестнадцать минут с тех пор, как я смотрел на них раньше. Хохотнув про себя, я подумал, что ввел свой ум в прекрасное состояние нервной дрожи, но по-прежнему чувствовал какую-то светлую радость и облегчение от того, что помнил каждое мгновение, проведенное в квартире Бордена.

Было еще довольно рано. Я решил нанести последний визит, а затем направиться домой. По списку Энн я еще не переговорил с Артуром, адвокатом Робертом Ганнибалом и мисс Стюарт. Я не видел Питера Саулта и Эйлу Вайчек, которыми, между прочим, уже был заинтригован. Особенно Эйлой. Энн Вэзер оставила меня в чертовски ненадежном состоянии, и как бы там ни выглядела Эйла, она прежде всего была женщиной.

И тут я заметил такую деталь, которая пробудила у меня еще больший интерес к этой паре. Питер Саулт жил на Марафон-стрит, 1458, квартира 7. Эйла Вайчек имела тот же адрес, но обитала в восьмой квартире.

Я поехал на Марафон-стрит.

Внутри горел свет. Он пробивался под дверью с номером 7, и именно в нее я постучал. Послышались шаги, а затем дверь открыл высокий худощавый мужчина тридцати лет с длинной кистью в руке и пятнами краски на подбородке.

— Привет, — сказал он бодро. — Входите. И смотрите под ноги.

Я вошел и, перешагивая через стопки книг, чуть не споткнулся о длинный сапог. Мне удалось обойти все препятствия, и я наконец оказался посреди комнаты. Боже, какой тут царил беспорядок. Но если ему все равно, то мне — тем более.

— Питер Саулт, — представился он. — А вы кто будете?

— Марк Логан.

Я дал ему взглянуть на свое удостоверение.

— Частный детектив.

Он усмехнулся, показав белые зубы.

— Вы серьезно? Что-то произошло?

— Я проверяю обстоятельства вечеринки, на которой вы и Эйла Вайчек были в субботу вечером.

— Ах да.

Он по-прежнему усмехался.

— Вот уж действительно был вечерок.

Он вдруг стал серьезным и нахмурился.

— А зачем вы проверяете обстоятельства? Что-нибудь случилось?

— О-хо-хо. В принципе, ничего важного. Я просто хочу поговорить с теми, кто там присутствовал, и выяснить, что же произошло.

Дверь позади него отворилась, и в комнату вошла высокая черноволосая женщина. Она выглядела какой-то несчастной. Волосы были туго перевязаны на затылке и рассыпались по плечам гладкими каскадами. Тело облегало черное платье. Энн хорошо описала ее — сладострастная и в чем-то даже восхитительная. Энн оказалась права и в кое-чем еще — я действительно мог назвать ее сексуальной. Длинные красивые ноги, рот цвета крови, черные брови, которые, как крылья, косо шли вверх от переносицы. И не только это шло в ней вверх.

— Привет. У вас что, вечеринка?

— Нет, Эйла. Не вечеринка. Это Марк Логан, частный детектив, — представил меня Питер. — Ему нужна информация о субботнем шабаше.

Ничего не говоря, она взглянула на меня, потом прошла к драпированному креслу в углу комнаты и шлепнулась в него, забросив ноги на подлокотник. Она крайне небрежно обращалась с этими длинными стройными ножками. И под ее платьем явно не было ничего, кроме самой Эйлы.

Я рассказал им, зачем пришел сюда, и минут десять мы обсуждали тот вечер, так и не раскрыв ничего нового. Когда я рассказал о попугае, оба они выглядели озадаченными. Они подтвердили то, что мне говорил Джозеф Борден. Я хотел уже уходить, когда вспомнил слова Энн о картинах Питера и как бы случайно представился «любителем».

Лицо Питера посветлело.