Кио ку мицу! Совершенно секретно - при опасности сжечь!

Оксана встретила его на улице. В маньчжурской военной форме Кондратов торопливо шел по тротуару. Оксана пошла следом, вышла за ним на Биржевую улицу в центре города. Он исчез в подъезде большого дома, перед которым стояли японские часовые. На фасаде вывеска: «Управление по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии». Оксана долго ждала, когда он выйдет из управления, потом шла за ним, как волчица, выслеживающая дичь.

Она узнала, что Кондратов бывает в управлении часто, почти в одно и то же время, проводит здесь час-полтора, а живет в маленьком одноэтажном домике в нескольких кварталах от Биржевой улицы. Неясным оставалось одно — почему он носит военную форму, если занимается водоснабжением…

Оксана еще не знала что, но что-то она сделает…

Он только должен встретить ее «случайно» и попасться в расставленную западню.

В час, когда Кондратов обычно выходил из управления, Оксана неторопливо шла по Биржевой улице. Она прошла рядом, повернувшись к нему в профиль, и почти сразу услышала за собой его торопливые шаги.

— Ксана! Ты?! — Он шел рядом, большелобый, постылый, с тяжелой челюстью.

— Вот уж не ожидала тебя здесь встретить…

Оксана не проявляла ни вражды, ни гадливости — простое безразличие.

— Я сразу узнал твой профиль, ты красива по-прежнему…

— Какое теперь это имеет значение?

— Я рад, что нашел тебя…

Оксана пожала плечами.

— Я думал, ты вернулась туда, к большевикам…

— Нет!…

Он проводил ее до больницы, где жила Оксана в отведенной ей комнатке.

— Можно к тебе зайти?

— Не надо…

— Когда же мы встретимся?

— Зачем?…

Теперь уже он искал встречи с Оксаной, поджидал ее у больницы, куда-то приглашал, напрашивался в гости. Наконец она разрешила ему прийти. Он стоял посреди комнаты, громоздкий, слегка обрюзгший.

— Ты помнишь нашу юрту?

— Помню…

Он попытался ее обнять, Оксана отстранилась.

— У тебя кто-то есть?…

— Нет!… — сказала Оксана.

Холодное равнодушие Оксаны выводило из себя Кондратова. Раз она согласилась провести вечер в его компании. В грязноватом трактире «Питер» подавали холодную смирновскую водку и соленые огурцы. Посетителей обслуживали половые в холщовых, до колена, рубахах, перепоясанных шелковыми витыми поясами. По стенам висели лубочные картинки, изображавшие старый Петербург.

За столом сидело человек десять, среди них маленький японец — сослуживец Кондратова, какой-то чернявый, узколицый субъект — Константин Владимирович, перед которым Кондратов тошнотворно заискивал, хотя развязно называл его Костькой. В компании были три жеманные, сверх меры декольтированные женщины, пившие водку наравне с мужчинами.

Подвыпивши, заговорили об атамане Семенове, заспорили о каком-то новом его назначении, но узколицый движением руки остановил спорщиков:

— Не место говорить здесь об этом!…

Домой Кондратов вез Оксану в извозчичьей пролетке, был пьян и всю дорогу пытался обнять ее за плечи. Оксана сбрасывала его руку.

— Ты знаешь, кто такой Константин Владимирович? Знаешь? — спрашивал он. — Радзаевский… вот кто! Председатель российского фашистского союза… А японец — полковник Асано. Я у него служу…

Он пьяно бахвалился еще какими-то своими знакомствами.

— Вот и устроил бы меня через них на хорошую работу!

— А что! Мне только слово сказать… Устрою!…

Через неделю Оксана поступила на службу в учреждение с длинным названием: «Управление по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии». Она делала пробы, лабораторные анализы воды, которую привозили в бутылках с наклейками, обозначавшими названия водоемов. Чем занимаются все остальные сотрудники управления, было совершенно непонятно…

Оксана Орлик, сама того не ведая, соприкасалась с важной государственной тайной Японской империи. Не знал этого и он, человек, лишенный родины, продававший ее в харбинских кабаках, ставший лакеем в военной форме в отряде полковника Асано. С полковником Оксана только раз встретилась за столом в трактире «Питер», в компании отверженных и озлобленных эмигрантов. Здесь только лубочные картинки да смирновская водка и огурцы, пахнущие смородиновым листом, напоминали им о потерянной родине.

После неудач, постигших его семь лет назад, Кондратов возвратился в Харбин. Теперь ему было сорок лет, но он так и остался Сашкой — обрюзгшим мальчиком на побегушках, готовым служить любому, кто платит, как половой в белоэмигрантском трактире. Он занимался снабжением отряда полковника Асано; возил бутылки с пробами воды из Аргуни, Сунгари, озера Ханко и других маньчжурских водоемов; разбирал пропахшее солдатским потом красноармейское обмундирование, неизвестно откуда и зачем доставленное в отряд, и даже… заготовлял крыс, брезгливо вытряхивая их из крысоловок, расставленных по амбарам и складам. Крысы неизвестно зачем требовались японскому командованию в неисчислимых количествах.