Кио ку мицу! Совершенно секретно - при опасности сжечь!

— Для изучения боевых действий бактериологического оружия, — слышался его голос, — применяются осколочные фарфоровые бомбы, наполненные бактериологической массой. Чтобы предохранить испытуемых от преждевременной смерти, вызванной осколками разорвавшейся бомбы, применялись стальные щиты, прикрывающие голову и туловище, открытыми оставались только конечности… Испытания на газовую гангрену дали положительные результаты. Все подопытные лица умерли с диагнозом заражения крови… Для испытания других видов бактерий применялись фарфоровые бомбы, которые пригодны также и для распыления чумных блох.

Спокойный и размеренный голос профессора сопровождал каждый кадр. На экране железные столбы с висящими на них цепями, стальные щиты, похожие на поясные мишени, за щитами люди, прикованные к столбам, видны только ноги и руки до плеч… Взрыв… Врачи оказывают раненым первую помощь, санитары уносят их на носилках…

По поводу крыс, копошащихся в клетках, будто готовых выскочить из экрана, Сиро сказал:

— Количество крыс мы намерены довести до трех миллионов… Для этого нам нужны дополнительные ассигнования на заготовку кормов…

И снова на экране улыбающийся профессор с фарфоровым сосудом, похожим на китайскую вазу. Профессор держит его в руках, на глянцевитой поверхности две буквы: «П. П.»

— Пастеурелла пестис, — слышен из темноты голос профессора Сиро.

В зале загорается люстра, все поднимаются, жмурясь от яркого света.

Профессор Сиро выжидающе ждал, что скажет командующий.

— Поздравляю вас с успехом, — сказал Умедзу. — Я поражен размахом работ вашего отряда и перспективами, которые даст применение нового оружия… Зайдемте к вам…

В кабинете Умедзу спросил:

— Не пора ли проверить ваше оружие в боевой обстановке?

— О да! Я уверен, что испытания дадут отличные результаты…

— Вы получите мой приказ по этому поводу… С генеральным штабом я все согласую сам… Вам нужна моя помощь?…

— Нам хотелось бы открыть филиалы для использования бактериологического оружия на главных направлениях в случае войны с Россией, а именно в направлении Хабаровска, Ворошилова, Читы и Благовещенска.

— Согласен! Определите точные пункты, где, по вашему мнению, следует открыть филиалы отряда.

— Мы уже обсуждали это, господин генерал… Прежде всего в Хайларе, Суньсу, Хайлине и Линькоу — вдоль северной границы Маньчжоу-го.

— Очень хорошо… Мы вернемся к этому разговору после испытаний в боевых условиях.

— И еще одна просьба, господин командующий, — заискивающе сказал Сиро, — под Номонганом действовала группа из моего отряда. Все они дали клятву камикадзе и скрепили ее кровью. Камикадзе моего отряда последними отошли с берегов Халхин-Гола, заразили реку бактериями сибирской язвы. Я ходатайствую о представлении к награде участников операции.

— Пришлите наградные реляции… Ну, мне пора ехать. Желаю вам успеха. Готовьтесь к экспедиции на китайский фронт. Я думаю, что группу надо возглавить вам лично.

— Об этом я хотел вас просить…

Генерал Умедзу покинул бактериологический институт, носивший наименование: отряд № 731 Квантунской армии.

После длительных обсуждений решено было взять пять килограммов чумных блох и достаточный запас фарфоровых бомб. Для дополнительного эксперимента профессор Сиро распорядился захватить пятьдесят килограммов бактериологической массы холеры и семьдесят килограммов брюшного тифа.

В институте начали готовиться к экспедиции. Вскоре Сиро получил подтверждающий приказ командующего Квантунской армией: для выполнения специального задания отряду № 731 выделить группу и направить ее в район военных действий в Китае. Место назначения — Шанхай.

Профессор уточнил в штабе Квантунской армии: бактериологической группе отводили район действия в Нимбо — южнее Шанхая. Непредвиденные события внутри института едва не нарушили срока отъезда экспедиции генерала Тогоми, как за пределами института именовали профессора Сиро.

Оксану Орлик доставили в институт из харбинской полевой жандармерии и в первые же дни заразили брюшным тифом, подмешав в пищу подслащенную воду с огромной дозой активных бактерий. Из двенадцати заключенных, над которыми производили опыты, выжила только она. Это заинтересовало японских медиков. Едва она начала поправляться, как решили проверить на ней холеру, а через месяц — сибирскую язву, но заключенная № 937 продолжала жить. Ее собирались передать в группу пастеурелла пестис, отправить на аэродром Аньда для испытания фарфоровых бомб, но профессор отменил распоряжение — редкий подопытный экземпляр представлял несомненный научный интерес. Женщина была подобна мифической живущей в огне саламандре. Он распорядился подвергнуть экземпляр дополнительным исследованиям и наблюдениям. К тому же выяснилось, что в прошлом она была медицинским работником. Номер 937 приставили наблюдать за «бревнами», подвергавшимися медицинским экспериментам.