Кирза и лира

— Вот шал-лава! — Восхищенно тянут, улыбаясь, старшина и старший сержант, наблюдая картину женского кокетства. — Смотри, молодой, если Валька на тебя глаз положит, житья не даст, зае… и закормит, — хохочут между собой.

Голованов, в сопровождении двух молодых солдат-поваров с подносами, плотно заставленными чашками с едой, быстро вернулся, потирая от предстоящего удовольствия свои руки-лопаты. На подносах громоздились миски с овощными салатами, гречневой кашей с котлетами и стаканами густой сметаны, крупно нарезанной селедкой с луком. «Вот это меню! Вот это да-а!» Ошалело осматриваю, глотая накатившую слюну…

Всю эту горищу еды мы с Головановым умяли в один момент. Валентина, к счастью, больше не возвращалась, и мы спокойно доели это сверхизобилие. Старшина и старший сержант, не обращая на нас никакого внимания, лениво и деловито обсуждали между собой предстоящее увольнение. Они никак не могли решить, когда им пойти — с субботы на воскресенье или с воскресенья на понедельник… Голованов, уплетая еду, шепнул мне:

— Это старики! У них весной дембель.

Я чуть не подавился от уважения к их возрасту и вообще — так вот они какие, эти старики! Действительно не пацаны, и совершенно независимые… На целых три года — три года! — старше меня, а как на все сто. Действительно старики… Только без бород и усов… Даже говорить с ними не о чем.

— Ух, нажрался… дай Бог отлежаться! Вот сейчас отлежусь и опять нажрусь, — похлопывая себя по животу, умиротворённо продекламировал Голованов. — Ну и как, земеля, перекусил, нет? — спросил он.

— Какой, закусил, что ты! Спасибо! Я вообще объелся, — отдуваясь, с трудом произношу, чувствуя, как меня распирает с непривычки от громадного объема съеденной пищи.

— Ничего, молодой, еда в нашем деле лишней не бывает… Может, ещё пройдемся по разу?..

— Нет, нет, нет! Спасибо! — ужасаюсь.

— Ну, смотри… Покурим? — Голованов широким жестом протягивает старикам мятую пачку папирос.

— Не-а, — лениво тянет один. — Мы такие не курим.

— Голова, ты давай кури и вали, а то Коноёбов тебя, там, хватится… — замечает старик-старшина.

— Опять роту на уши поставит, — добавляет второй.

— Да и х… с ним, — отмахивается Голованов. — Пусть ставит. Первый раз, что ли…

— Ну, смотри, тебя виднее.

Мы с Головановым неторопливо закуриваем и, почти развалясь, с наслаждением пыхтим кислым дымком. Полная благодать, если не считать неприятного знакомства с командиром роты. Приятное тепло и сытое блаженство медленно разливается по всему телу. Умиротворенность действует на меня как мощный усыпляющий гипноз — укачивает, успокаивает, расслабляет. Постепенно все внешние звуки плавно отдаляются от меня, почти гаснут…

«Эй!»… ловлю сквозь привычную дрему. Мне? С трудом вырываюсь из цепких объятий засасывающей дремоты. Кажется я что-то пропустил, не расслышал. Силюсь понять — что же именно? Чуть не заснул. — Что?

— …Из Бийска он, — уточняет за меня Голованов. — Земеля.

— Да, из Бийска. — Понимаю пропущенный вопрос. — А вообще я из Братска, — уточняю, включаюсь в разговор.

— Ум-м, из Братска! Слушай, молодой, а как там заработки на вашей ГЭС? Говорят, хорошо платят.

— Да, хорошо, — уверенно заявляю я. — Там одни комсомольско-молодежные бригады… Постоянно план перевыполняют… Премии там, концерты… — Борясь со сном, тороплюсь выложить полную информацию.

— А с жильем как?.. А девок много?

— Да полно! Полные общаги, — поражаюсь наивному вопросу. — Там девок, как дров в лесу… Да!

— Ну вот, Витёк, как дров! Я же говорю, поехали лучше на стройку, а? — просит друга старшина. — Вон, и молодой говорит. И общаги есть, и заработки хорошие… ну, Витёк?

— Нет, как решили — сначала поступаем в институт, заканчиваем, а уж потом на стройку, — твердо стоит на своем Виктор, старший сержант. Эта тема давно видимо у них обсуждается, не один год.

— Так стройка ж кончится! — расстроено гнёт свою линию старшина.

— Не волнуйся, Женька, для нас не кончится. А девок везде много, найдем. — Ставит точку упрямый Виктор. — Всё, Голова, хватит груши околачивать, забирай молодого и вали на службу. Не забудь, там, скажи, ротному, пусть приходит на обед, мы ждём его, понял? Накрыли, скажи. Дневального предупреди, пусть звякнет, как ротный пойдёт, понял?

— Какие дела — так точно! — конечно, понял. — Подхватывается сержант. — Разрешите идти, та-арищ старшина?

— П…й, п…й! — благосклонно разрешает старшина-срочник. — После отбоя приходи на ужин, Гога мясо будет жарить. Чача есть.

Сержант аж заплясал на месте от радости.

— Чача! — закатив глаза, меняя интонации, восхищенно смакует это слово Голованов. — Чача! Ур-ра! Ас-са!

— Хор-рош прыгать, салага, ноги вывихнешь, — «старики» уже с улыбкой выталкивают Голованова из подсобки.

— Валечка-а, — отбиваясь, орет Александр в сторону кухни. — Я скоро приду-у. Жди меня и я вернусь…Только очень жди.

24. Эх, яблоки-яблочки…