Кислотники

– Нет. Я пыталась отпихнуть его, но без грубости. Не хотела обижать. Тогда он стал орать – крыл меня последними словами. Майкл Кросс примчался назад в офис и увидел, как Берджис, стоя на коленях, дергает за ширинку на моих джинсах. Я все еще была одета по-тюремному – в коричневой хлопковой куртке и таких же штанах. Берджис весь трясся от ярости. Я видела, как ошарашен Майкл, оттолкнула Берджиса, перешагнула через него и ушла. Он лежал и вопил, что убьет меня. Я попросила Майкла отвезти меня к дому Берджиса, знала, что все кончено, а без денег никуда, вот и выпотрошила его сейф. Я забрала только те деньги, которые он мне обещал, а потом умотала в Бразилию. Это было пятнадцать лет назад, и все поверили, что он пытался изнасиловать меня, а я за это его обчистила.

У Терезы был еще вопрос:

– Йен видел фотографии Берджиса в конверте и пистолет. Ты собиралась убить его, за этим и приехала сюда, верно? Берджис отмывал деньги, и многие желали ему смерти.

– Он отмывал деньги, что да то да. Компьютерные распечатки, которые ты мне дала, я оставила в офисе Берджиса – вместе с килограммом кокаина, «позаимствованным» у Тас-Мена. Как только копы найдут мой подарочек, они возьмутся за счета Берджиса и его связи с международной кокаиновой мафией. Я собиралась убить Берджиса, но теперь в этом нет нужды. Пусть себе сидит. Я никогда не любила мужские тюрьмы – как бы их ни расписывали некоторые вруны.

На столе лежал еще один парик – рыжий, Тереза на всякий случай принесла два. Эстелле предстояло выбирать между огненно-рыжим и невинно-белокурым – демон или ангел. И хотя оба выглядели классно, Эстелла знала, какой милее ее сердцу. Конечно же, тот, что напоминает ей прежний, конфискованный в ночь ареста. Надувший губки ангел-трансвестит. Она ведь ангел…

– Я спасла жизнь Берджису, – сказала Эстелла. Можно было и так посмотреть на случившееся.

– Я никогда не хотела его убивать. Зачем? Многие ненавидели Берджиса, считая его полным психом, но все ностальгировали по тем временам, когда Бер-джис был королем, а они работали на него. Я не питала к нему ненависти и не хотела его убивать. Как-никак он клялся, что любит меня.

– Джанк не ностальгировал по прежним временам. Наркотики почти разрушили его. И кончай талдычить о спасении – Джанк ведь умирает.

Тереза была кругом не права. Наркотики не разрушили Джанка – они сотворили его. Для некоторых дурь становится химической версией судьбы, формируя характер. И еще – Джанк не просто ностальгировал по прошлому, он жил им, он погряз в прошлом, растворился в нем, как соль в воде. Но главное – если верить «Манчестер ивнинг ньюс» – Джанк пока что не умер. Значит, надежда есть.