Кисть и пистолет. Мое сердце пусто

Я глядел на него несколько секунд, ничего не говоря, тоже поднял стакан. Машинально повторил движения отца – правда, не доливал себе. Не очень люблю выпивку – после нее работать нельзя, то есть играть в карты, да и утром ощущения не из приятных. Не научился пить в морской пехоте, хотя наши ребята после возвращения из командировок поддавали очень серьезно. Сбрасывали напряжение, пытались уйти от тяжелых воспоминаний. У меня таких проблем не было – вот и сейчас нисколько не напрягаюсь воспоминаниями о трех последних «клиентах». И бокал поднял, чтобы протянуть время. Но чего перед отцом-то выпендриваться?

– Знаешь, отец, я… у меня хорошо идет игра в покер.

А сам гляжу на его реакцию. Ничего особенного, только снова поднял стакан, смотрит на него. Наверное, чтобы не глядеть мне в глаза:

– Не лучший вариант. Но и не самый плохой. Канделябром-то не били?

– Отец, ну ты что? Во-первых, я сам кого хочешь успокою. Да и не жульничаю я, просто играю чуть лучше, чем другие. Не всегда, но обычно так. И не играем мы на большие деньги. Но на жизнь хватает.

Кажется, успокоился, глядит теперь на меня, не орет. До сих пор помню, как он взрывался, когда о наших проделках в школе или после нее ему докладывали. Постарел он, а может, считает, что меня бесполезно ругать? Наверное, я угадал – он не стал учить меня уму-разуму, примирительно сказал:

– Хотелось бы, чтоб ты занялся чем-нибудь толковым, но тебе виднее, сам разберешься в своих делах.

Еще раз хлебнул из стакана. Я упоминаю стаканы, хотя то, во что у нас налит бурбон, – специальные, любимые отцом шот гласс. Я их помню еще из детских лет. Высокие, с гладкими стенками и очень толстым дном. Отец не признавал никаких бокалов. Говорил, что пара-тройка стаканчиков по пятьдесят-семьдесят граммов – это то, что требуется душе после тяжелой работы. Выпивал всегда залпом. Но теперь, смотрю, тянет маленькими глоточками.

– Отец, расскажи о ваших делах. Что у Джорди, почему ты не женился еще раз, ведь мама давно умерла?

– Жениться… Смешно. Куда мне? Хоть бы Китти с детьми дотянуть.

– А что, у Джона дела плохи? Со здоровьем не в порядке?

– Да нет, со здоровьем у него сейчас все хорошо. То есть в норме. Но он совсем бестолковый. Трудно его к чему-то дельному поставить. Единственное, что хорошо сделал, – ребят. Я ни за что не согласился бы на такое замужество Китти. Но она же в церковь шла в положении. Ты ничего не знал… Они с одиннадцатого класса были вместе. Хорошо хоть Китти успела доучиться. Может быть, когда мальчишки вырастут, я ее к делу приставлю вместо Джона… если доживу.

– Брось, отец, плакаться. У нас в роду все сильные, все через морпехов прошли и выжили. Увидишь еще и правнуков. Вот вернутся парни со службы, женятся, наплодят тебе правнуков, сколько хочешь.

– Ты вот вернулся? Может, хоть сейчас вернешься? Я бы с легким сердцем передал тебе дело, сам отдохнул бы, внуками занялся… Прекрасные мальчишки. Я ведь вами с Джорди совсем не занимался, только орал на вас…

– У тебя есть кому передать. Джорди всегда трудолюбивый был, не то что я.

– Но ты старший! Тебе лучше было бы стать во главе. Знаешь, бизнес продвинулся, мы теперь раза в два больше бревен продаем, чем раньше. И лесопилка своя, научились хороший брус для домов делать. Да и доски неплохие. Бревна теперь дают только половину дохода фирмы.

– Нет, отец. Я – отрезанный ломоть. Сюда не вернусь. Разве что детей привезу посмотреть эти чудесные места.

– Ты разве женился? Прекрасно. Привози и жену, и детей. Мы им всегда будем рады.

– Отец, я это просто к слову ляпнул. Нет у меня ни жены, ни детей.

– Ну хоть девушка имеется на примете?

– Нет, не могу себе позволить иметь семью. Не тот образ жизни, не те финансы.

– Так измени образ жизни, организуй собственное дело. Например, охранную фирму, раз у тебя уже есть такой опыт. У нас, например, ничего подобного нет.

– Прости, но кого здесь охранять? Местные мужики сами кого угодно окоротят. Давай не будем обо мне говорить. Я еще сам не знаю, чего хочу от жизни.

Так и не убедили друг друга ни в чем. Я ушел в свою детскую комнату. Кэтрин посмеялась, что в ней опять семь лет никто не будет жить, но комната ждет, когда я вернусь, – отец все надеется на это. А дети размещены в бывшей комнате Джорджа.

На следующий день отец забрал меня с собой на разрабатываемый его фирмой участок. Ни валка леса, ни трелевка на верхний склад меня не интересовали, достаточно попахал после школы на всех этапах лесоразработки, но хотелось увидеть Джорджа, а он не мог вернуться в поселок – поджимали сроки выполнения заказа. На верхнем складе его не нашли – уехал на лесопилку. Лесопилка – только название. Помню ее – тогда там был простейший многопильный станок под навесом. Не помню точно, кажется, с четырьмя пилами. Пилили стволы на брус и необрезную доску. Обрезку делали, только когда заказ был местный, товарную доску не могли дать.