Кисть и пистолет. Мое сердце пусто

Через полчаса я уже приделал эту же взрывчатку к днищу машины бандитов недалеко от бака. Колеса закрутятся – будет взрыв. Не обессудьте, милые, сами напросились. Довольный, уехал домой отсыпаться за все бессонные ночи. Утром в новостях по телевизору страшная картина: взорванный и сожженный «Мицубиси». Комментатор говорит, что трупы обгорели, полиция пока не знает, между какими бандами начались разборки. Более того, по записям в отеле выяснили, что трое погибших приехали несколько дней назад из Бостона.

Думал, что на некоторое время меня оставят в покое. Зря думал. Но об этом позже. Неожиданно позвонила Роуз:

– Робби, я вырвалась немного раньше, лечу домой, но через Нэшвилл. У меня самолет вечером. Не хочу останавливаться в отеле. Можно к тебе приехать? Не помешаю?

Черт, чуть не сказал: «Помешаешь». К тому же, совсем ни к чему принимать женщину дома. С другой стороны, действительно, зачем ей снимать на несколько часов номер в отеле.

– Где ты? В аэропорту? Я сейчас за тобой приеду.

– Нет, я уже приехала в город. Сейчас стою у Frist Art Museum на Бродвее.

– Хорошо, знаю, где это. Буду минут через двадцать.

Пыталась еще что-то сказать, но я отключился. Дорога прямая, это еще до реки, добрался за двенадцать минут. Удобно, что Роуз стояла прямо у музея, не пришлось разворачиваться. Потом покрутился, чтобы снова выйти на Бродвей. Но вот мы и у меня. Первое, что она заметила, – портрет старушки:

– Робби, ты ее повесил? Нравится?

Не ждала ответа, подошла ближе к ней:

– Она очень к месту здесь. Хочешь, я тебе ее подарю?

Так как я молчал, сбитый с толку, она оглядела салон:

– Без нее у тебя будет неуютно. И не отказывайся!

– Роуз, но ты ведь купила ее для бизнеса?

– Да, я уверена, если эту девочку признают, цена ее первой картины будет с тремя нулями. А она упорная, я это сразу вижу. Но ты мне дороже картины. Робби, ну пожалуйста, я тебе ничего не дарила!

По моему молчанию поняла, что не очень возражаю, и сразу же пошла осматривать остальные комнаты. Наверное, искала следы пребывания женщин. Бесполезно, женщин у меня не бывает. Правда, вот, сломался… С удовлетворением сказала, что кровать у меня широкая, но я потащил ее на кухню:

– Сначала ты у меня позавтракаешь. На этих коротких рейсах не кормят.

Да, покормил, потом она все-таки увела меня в спальню. А через два часа отвез ее в аэропорт. Даже не поинтересовалась, когда это я купил машину.

Следующие два дня я заходил ближе к вечеру в книжный поболтать с Меган. Но в кафе мы вместе не ходили. К себе она тоже не приглашала – поняла, что это меня не интересует. Однажды после ее вопроса вскользь пришлось четко повторить, что не гей, и добавить: «Меня привлекают блондинки».

Через два дня я позвонил Ицику – вернее, поднял трубку Джозеф и не сразу соединил меня с Ициком. Я было сообщил ему радостно, что со своими проблемами справился, но Ицик меня охладил:

– Кажется, у тебя теперь проблем будет еще больше. Очень влиятельный человек в Бостоне рвет и мечет. У него только что погиб племянник, сын младшей сестры. Судя по сообщениям в прессе, погиб в Нэшвилле. Думаю, тебе нужно на время спрятаться, спрятаться капитально.

И все, разговор прервался. Задумался. Если Ицик говорит, что у меня проблемы, нужно хотя бы на время залечь. Где? Где-то подальше от Нэшвилла, мой дом они уже знают. В следующий раз пришлют ребят покруче. Что может быть дальше от Нэшвилла в Штатах? Конечно, Орегон. Черта с два они меня там найдут. Нужно срочно отказываться от квартиры. И что делать с портретом? Зря Роуз не забрала его. Разве что попросить Молли подержать его у себя? Тут же позвонил. Она оказалась дома, по голосу слышно, что удивлена моему звонку. Да еще с такой просьбой… Но поправилась, бодро сказала, что будет рада еще раз посмотреть. Добавила: «На портрет».

Отвез, выдержал еще одну атаку бабули Ривы – так она попросила, довольно агрессивно, называть ее. Молли молчала все время, только в конце подтвердила, что с портретом все будет в порядке. Ничего она в нем не будет менять. На следующий день, решив все вопросы с хозяином квартиры, то есть выплатив ему неустойку, уже летел в Портленд. Машину оставил на платной стоянке.

Молли

После того как отдала портрет Ребекки, два дня не могла приступить к мольберту. Зато занялась уборкой в квартире. Даже Ребекка удивилась тому, как я энергично двигаю мебель, выбрасываю накопившиеся газеты, какие-то пакеты. В спальне у Ребекки нашла много ненужных вещей, пришлось ей согласиться выбросить их. Вечером второго дня она решила поговорить со мной серьезно:

– Молли, я уже никуда не выйду из дома, разве что к врачам или в колумбарий. Бросай свою работу, я передам тебе карточку и ведение счета. Все равно ты мне все покупаешь. И покупай себе все, что хочешь из одежды и для рисования. Я приглашу нотариуса, он оформит нужные для банка доверенности. Я бы тебя с удовольствием удочерила, но это очень хлопотно и могут быть препоны.