Кистепёрые

Конечно, это пугает, но меня больше страшит, что начала перестраивать себя. Уж и не знаю, как это удаётся, вроде бы заточена только вычислять, но уже и Минчин с Лысенко подходили притихшие и с большими глазами: шеф, что делается? Почему сперва появилась дополнительная стойка, а теперь вообще там перестраивается под некий материал, взять бы на анализ?

– Мы всячески наращивали мощь «Алкомы», – пояснил я бодро, хотя внутри растёт ледяная глыба, – это для нас было главное!.. Вот она и старается.

– Но, шеф, – вякнул Минчин слабо, – распоряжений насчёт этого вот не было!.. А она кремний в чипах превратила в…

Он запнулся, подбирая слово, Лысенко смотрит сочувствующе, но молчит, я спросил в нетерпении:

– Во что?

– В кремний, – ответил он задушенным голосом, – но, шеф, это не наш кремний!..

– А какой, капиталистический?

– Изменённый! – пояснил он терпеливо. – На атомарном уровне!.. Это уже и не кремний, хоть и кремний! Что делать, шеф?

Я запнулся, насчёт остановить и разобраться самим подумывал, но это ЧП, станет известно и тем, кому знать не следует, а это полный крах нашему делу.

– «Алкома» старается, – ответил я с усилием, – нейроинтерфейс необязателен, чтобы понимать, что хотим, к чему стремимся. Вот и выполняет.

Минчин взглянул с испугом.

– Господи упаси. Да я порой такое думаю…

– «Алкома» воспринимает коллективное, – успокоил я. – А в массе наши мысли о том, чтобы сделать её самой сильной на планете!.. Обойти все суперкомпьютеры в мире.

– Уже обойдены, – констатировал Лысенко мрачно.

– И те, что в Китае? Там перестали публиковать о полученных мощностях. Секретность пришла и в науку! Когда такое было?

Он огрызнулся:

– А тесты давно проводили? «Алкома» с каждым днём наращивается так, что даже подумать страшно. И всё ускоряется, шеф, ускоряется!.. Я уже не знаю, что там считает, вижу только, что мощь растёт по минутам и секундам!.. Шеф, не пора ли…

Я проглотил ком в горле и ответил сиплым голосом:

– Нет. Мы должны двигаться вперёд. Не мы, так кто-то другой сделает.

– И перехватит все пряники?

– Уже делают, – ответил слабым голосом Минчин, – наверняка делают. Но результаты публиковать перестали. И не только китайцы.

Я оглядел их, испуганных и ставших меньше ростом.

– Лучше мы, чем другие. Наука, как крокодил, может двигаться только вперёд. Такая же паника была после создания атомной бомбы, но ничего, выжили. Что с сеттингом?

– По плану, – ответил Лысенко чуть бодрее, – и с таким опережением, что никогда ещё. Вчера добавили обновление, сейчас в нашем мире можно даже морды бить, гематомы будут и в реале!

– Важное обновление, – сказал я саркастически, но внутри похолодело ещё больше, виртуальный мир и реальный начинают сращиваться, чего так жаждали, но такое на самом деле опаснее атомной бомбы. – Насколько сдвинулись сроки?

Минчин сказал с испугом:

– Шеф… боюсь такое даже выговорить вслух… но можно объявлять о дате релиза прямо щас!

– Багов нет, – добавил Лысенко, – что удивительно. Сам искал!.. Но «Алкома» знает, чего быть не должно, вот и создала вторую реальность, пусть и в средневековом сеттинге.

Я подумал, сказал веско:

– Сам проверю. И примем решение о релизе. Но пусть для общественности будет, как снег на голову.

– Новая стратегия? – спросил он. – Рискованно. Без рекламы и тизеров?

– И без того взорвём мир, – пообещал я.

Сам ощутил, что получилось очень серьёзно и даже зловеще, постарался улыбнуться, но получилась гримаса.

Грандэ словно избегает меня, за весь рабочий день, а он у нас на треть длиннее законодательного, я увидел его только однажды, совсем иссох, бегает суетливыми шажками и смотрит в пол, словно копеечку ищет, под глазами три яруса дряблых наплывов, называемых мешками, цвет мешковины тёмно-багровый, дышит хрипло и надсадно, будто несёт на спине Невдалого.

Я вырос у него на пути, загораживая дорогу, он вскинул на меня взгляд, белки глаз в красных полопавшихся сосудиках, глаза, как у вампира.

– Шеф?

– Выглядишь хреново, – определил я. – Вы что, поссорились с «Алкомой»?.. Или ты с нею буллингом занимался? А то и харассментничал?

Он ответил настолько хриплым голосом, словно всю ночь орал удалые песни западных славян в редакции Проспера Мериме:

– Мне уже кошмары снятся вместо толстых баб. Это у тебя всё как с гуся вода.

– Я ещё тот гусь, – согласился я. – Но вообще-то потряхивает всех. А кого-то и трясёт.

– Пусть их трясёт, – огрызнулся он, – а нас за що?

Я сказал с подозрением:

– Что-то ещё?

Он смотрел на меня неотрывно, лицо стало застывшее, словно вот передо мной, но ещё где-то работает во все фибры.

– У нас квантовый комп?

– А то не знаешь, – ответил я насторожённо.

– Уже не знаю, – сообщил он. – Не спрашивайте какой. Может быть, бозонный или кварковый? Не знаю. Пусть даже ступенька к ним. Мы дали «Алкоме» наказ совершенствоваться и развиваться, вот и понеслась, закусив удила… А у неё такие скорости! За электронными мозгами можно проследить только с такими же электронными. Да и то вряд ли.

Я уточнил:

– Ты о ресурсах? Худерман доложил, что начинает потреблять все меньше, хотя должна жрать, как электрическая свинья.

Он вздрогнул.