Китай под семью печатями

К середине шестидесятых, к грядущей «культурной революции», из Харбина не съехали, по разным свидетельствам, то ли несколько десятков россиян, то ли под тысячу. Оставшиеся русские в глазах китайского населения – люди второго сорта. Не устроиться на работу. От китайцев – насмешки и издёвки.

Профессор Ли Лян, представившийся Андреем, не говорит по-русски, но знает содержание всей своей огромной коллекции писем, которые на русском языке. Переписка между эмигрантами, письма в эмигрантские фонды, заявления и жалобы в адрес китайских властей, как в случае с Ниной Давиденко.

Одна из комнат в городской квартире Ли Ляна забита экспонатами – письмами как таковыми в оригиналах, а ещё – подшивками эмигрантских газет и всем таким прочим. Очень многие материалы оцифрованы. Чтобы в ту бездну окунуться, нужны полгода, а не пару часов, которые у меня на визит к профессору.

Профессор Ли Лян был даже чуток разочарован, что я уткнулся только в один «экспонат» и ни на что другое не смотрю.

И я его действительно достаю вопросами только про Давиденко. Почему в 1954–55 годах она не уехала из Харбина? Тяжело уезжать с мамой, которой шёл восьмой десяток? Ли Лян пожимает плечами: то ли утвердительно, то ли с сомнением.

Другие причины не уезжать в СССР. Может быть, японское подданство? Профессор машет рукой: нет, к семье Давиденко это не относится. Или опасность преследований в СССР? Это может быть, ведь Давиденко – не простолюдины. Тогда – потеря собственности в случае отъезда? Главбух была состоятельной дамой? В жалобах есть намёки на то, что мать и дочь Давиденко несут потери на сдаче в аренду принадлежащего им жилья.

Кстати, в самом деле, а что это за «принадлежащее ИМ жильё». Им – это семье Давиденко? Но ведь в Китае уже социализм: «Всё вокруг народное, всё вокруг моё». Какая частная собственность? Или Мао Цзэдун такое допускал? И чтобы лучше понять, почему именно так трагично сложилась судьба бухгалтера универмага «Чурин» Нины Давиденко, я запросил в электронном читальном зале Хабаровского архива дело её отца – русского эмигранта Афанасия Фёдоровича Давиденко, коммерсанта, владельца магазина и домовладельца. К тому времени, когда пятидесятидвухлетняя Нина Афанасьевна писала жалобы в какой-то китайский «обком», её отец уже умер.

Эмигранты в анкетах и доносах

Ушлая Ушвей и тёртый Давиденко

Афанасий Давиденко – выходец из города Хорол Полтавской губернии, он 1880 года рождения. Отец его был коммерсантом, сам Афанасий, закончив два класса городского училища (куда больше-то?!), стал помогать отцу в торговле. В 1900 году в том же Хороле женился, и через пять лет с супругой Меланией Мироновной уехали на КВЖД, на станцию Ханьдаохэцзы, где предприимчивый молодой человек стал смотрителем зданий, принадлежащих железной дороге.

Наверное, «хлебная» должность.

Её не поменял и при переезде в столицу русской эмиграции – стал смотрителем зданий КВЖД уже в самом Харбине. На том посту проработал с 1909 года по 1925-й. Может, и разбогател?

Уволился с КВЖД, занялся коммерцией. Имел своё дело и в Харбине, и в Дайрене. Заработал денег. В 1936-м приобрёл многоквартирный дом на улице Кавказской – угол с Новогородней. Это самый престижный район города – Пристань. Рядом наицентральнейшие улицы – Китайская (это «харбинский Арбат»), Биржевая, Коммерческая. Собственный дом – не для того, чтобы жить самому. Квартиры в этом большом доме сдавал внаём.

С этим домом на улице Кавказской пришлось расстаться. Как он сам написал в анкете за май 1943 года, «выдавая старшую дочь Марию за Соколова, продал дом на Кавказской». Требовалось приданое, вот и продал. У многодетного Афанасия было вообще-то три дочки (кроме двух сыновей), старшую он выдал замуж, а погодки – средняя Нина и младшая Лидия так и оставались девицами. И в тридцать лет девицы, а Нина писала свои письма в пятьдесят два, так и не выйдя ни разу замуж.

Вот такая проблема была у Афанасия Фёдоровича – выдать дочерей. Возможно, сами девушки были уж очень разборчивыми, привыкли к комфорту. Ведь в квартире у отца с матерью на улице Пекарной, 73 было (цитирую анкету): «пять комнат, кухня и удобства». Немногие таким хвастались. Бедные женихи нам не подходили. А богатые не сильно заглядывались.

Злые языки говорят, что комиссионер Николай Соколов решил жениться на уже взрослой Марии Давиденко после того, как её отец стал всем рассказывать, что его дочери обеспечены приданым. Далее – выдержка из докладной с грифом «секретно», написанной агентом БРЭМ под шифром Х-255: