Китайский цветок

— Она долго копила на весеннее пальто, и мы с ней как раз собирались в магазин. Тут неподалеку открылся торговый центр, Зоя сказала, что со специальными дорожками для колясок. Она хотела вместе со мной… Мам, в сумке должны быть ключи от Зоиной квартиры. Посмотри.

Катерина порылась в недрах кожаной торбы и вытащила яркий блестящий брелок, с которого Зоя предусмотрительно сняла ключ от квартиры Лапы, чтобы мать не задавала лишних вопросов.

— Зоя говорила, что рассчиталась с квартирной хозяйкой до конца месяца, так что ты не очень спеши, мам, но тебе придется собрать Зоины вещи и перевезти к себе. Одежду и украшения потом мне привези — посмотрю, что подойдет. Обязательно возьми Зойкин шар счастья. Обязательно, мам, слышишь? Я хочу, чтобы он был у меня!

Катерина покомкала в руках платочек.

— Доченька, тебе очень нужен этот шар?

— Нужен. Почему ты спрашиваешь?

— Можно я его себе возьму на память о Зое и Васе — ведь это он ей покупал. А вот кто название такое придумал «шар счастья» — не помню. Не ты?

— Нет, мам, Зоя. Точно. Зоя.

— Зоенька обожала этот шар и с самого детства его хранит. Хранила… — Она снова заплакала.

Простая старая игрушка, права на которую заявили обе женщины, представляла собой нечто среднее между ужасной прелестью и милейшей пошлостью. Прозрачный стеклянный шар, заключавший в себе припорошенную снегом пластмассовую идиллию, подарил Зое отец, когда она была еще совсем девчонкой. Искрящиеся снежинки волшебно кружились в глицериновом воздухе и медленно оседали на неописуемую красоту, при виде которой Зое всегда хотелось рыдать. Никакой другой мир не мог сравниться с дивным белоснежьем стеклянного шара.

В детстве она часами, как дурочка, могла вертеть его в руках и фантазировать на тему пластмассовой жизни. Да не отдаст она никому шар счастья! Даже матери. Он ее, и только ее.

— Мам, извини. Я очень, очень хочу оставить его себе. — Зоя ласково посмотрела на мать. — И потом, знаешь… хочу вернуться к нашему с Зоей разговору об этом, как там его… Слуцком. Она сказала, что он ну совсем не знает, как сложилась жизнь нашей семьи после его отъезда в Америку. Давай не будем говорить ему о Зое вообще.

— Как это? — удивилась Катерина. — И почему?

— Он совершенно чужой нам человек. Зою никогда не видел, и его притворное сочувствие… ну, как это сказать… оскорбит ее память. И папе, я думаю, это решение было бы по душе.

Катерина закрыла руками лицо. Зоя терпеливо ждала, когда схлынет новая волна материного горя, чтобы продолжить. Но Катерина неожиданно подошла к дочери и присела около нее на корточки.

— Дашенька, — она положила голову ей на колени, — какая же ты хорошая девочка. Какое доброе у тебя сердце.

— Ну так как, мам? Ты согласна?

— Даже не знаю, доченька. — Катерина вернулась в свое кресло. — Боюсь, что проговорюсь, и неудобно получится.

— Он приедет еще через полтора месяца. У тебя есть время подготовиться и продумать, что можно говорить ему, а что нет.

— Что значит «подготовиться»?

— В доме полно разных фотографий, например. Оставь только те, на которых нет Зои. И семейный фотоальбом отредактируй. Он же наверняка захочет посмотреть семейную фотолетопись.

Эта идея Катерине не понравилась. Она нахмурилась.

— Знаешь, давай лучше без обмана. — Она вдруг осеклась. — Я имею в виду без этой, как ты говоришь, «редакции».

— Мам, есть еще одна причина! — голос Зои как-то нехорошо напрягся. Она дотронулась до повязки на лбу. Видимо, от активной работы мышц лица разболелась рана. — Еще одна причина, — повторила она обессиленным голосом. — Мы совсем не знаем, что он за человек. Вдруг какой-нибудь чудик подозрительный. Вдруг его насторожит смерть сестры перед самым его приездом… Замучает нас своими расспросами. А нам это сейчас надо? Не знаю, как ты, а я точно психану! Ты сама видишь, что у меня с нервами творится. Обидится тогда дед и заявит, что передумал внучку поддерживать. Он же, по Зоиным словам, обозначил два объекта для финансовых вливаний — внучка и лаборатория какая-то. Скажу тебе честно, мам, я огорчусь, если Деньги уплывут в какую-то сраную американскую лабораторию. Да и тебя поддержать надо. Я же все вижу! Трудно тебе живется…

Как ни странно, довольно туманный довод дочери рассеял сомнения Катерины, и спорить она больше не стала. Неожиданно дочь заявила, что очень устала и хочет спать.

— Так что, мам, тебе придется двигать в сторону дома.

— Ой, ты сказала сейчас совсем как Зоя. — Катерина снова разрыдалась.

Зоя готова была прикусить себе язык. Нужно постоянно за собой следить!

В первую очередь за речью. Поменьше командных интонаций и напора. Господи! Как долго ей придется терпеть?

— Не обижайся, мамуль! На моем диване очень неудобно вдвоем. Я сегодня ночью совсем почти не спала. Давай до завтра? А? Не обиделась?

— Нет, Дашенька! Что ты!

— Дать тебе денег? У меня есть немного. Сейчас по всем делам лучше на машине ездить — иначе устанешь очень.

— Не надо, не надо! — отмахнулась Катерина. — Скажи лучше, что тебе завтра из еды привезти?