Китти. Следуй за сердцем

Как только я увидела многочисленные будочки, лоточки, палатки и разложенное прямо на земле барахло, а кроме того, торговцев всех сортов и мастей, мне захотелось покрепче запереться в машине изнутри. Рынок только открылся, а шум уже стоял как… ну, как на рынке, в общем-то. После моего тихого Брюгге, безмолвного магазина и одинокой квартиры здесь было просто пугающе людно и шумно.

На парижских рынках нужно смотреть в оба: не успеешь и глазом моргнуть, как твой телефон «уплывет» на другой конец площади, и там его тебе же и продадут по двойной цене. Так что я достала свой «секретный кармашек» – маленькую плоскую сумочку на шнурке, которой я обзавелась, еще когда первый раз летела на самолете. Мама сочла своим долгом призвать меня к бдительности, но вместо этого так напугала перспективой оказаться в чужой стране без документов, денег и связи, что я полночи перед вылетом шила этот самый кармашек. Туда помещались только телефон, паспорт и деньги, выданные Карлом на закупку книг. Свою сумку я засунула в бардачок, а кармашек повесила на шею и спрятала за пазуху. Карл же легкомысленно распихал пачки денег, перевязанные банковскими резинками, по карманам джинсов. Хоть стопку своих кредитных карт в машине оставил, и на том спасибо.

Со своим кармашком я чувствую себя школьницей, боящейся потерять деньги на обед, но большие незнакомые рынки пугают меня гораздо больше, чем возможность выглядеть глупо.

Карл вытащил из машины небольшую садовую тележку на четырех колесах, с которой он обычно ходит на закупки. Вот уж кто не боится выглядеть глупо! Но, честно говоря, какой бы чепухой они с Кариной ни занимались, они делают это с таким чувством собственного достоинства, что даже в голову не приходит над ними смеяться. Наоборот, их занятие кажется разумным, исполненным смысла, в общем, единственно верным способом времяпрепровождения.

Мороцкий протер тележку от пыли старым шерстяным платком, спрятал его в карман куртки и кивнул мне: мол, садись.

– Ты шутишь! – неуверенно возразила я. – Мне садиться в тележку?

– А что? – искренне удивился Карл. – Мы с Пэрри друг друга катали.

– Когда это? – заинтересовалась я, убежденная, что такое могло случиться как минимум лет пять назад, когда рыжик еще не был таким серьезным почти доктором.

– Зимой, после Нового года. Когда всякую мишуру на помойку отвозили, – охотно пояснил он.

– Ну-у… э-э… – замялась я. – Так он же…

– Карина тоже не брезгует, – ухмыльнулся Карл, поняв, в чем суть моего замешательства. – Недавно сама упрашивала отвезти ее таким образом на пикник.

– Это Карина-то? – недоверчиво переспросила я.

Воображение сразу же нарисовало картину: Карина гордо возлежит на тележке в шляпе с большими полями и солнечных очках. Выглядела она, между прочим, крайне элегантно.

– Ох, Китти, Пэрри ты неплохо изучила, а Карину еще не очень-то понимаешь, – со смешком ответил Мороцкий, пока я решительно садилась на телегу: пример Карины, нарисованный воображением, убедил меня в том, что это весьма достойный и подходящий способ передвижения. – Между прочим, в Греции на пляже она в меня медузами бросалась! – наябедничал начальник, катя тележку с пассажиром к началу рынка. Потом подумал и добавил: – Правда, я первый начал… но она тоже бросалась!

Я хохотнула и покачала головой. Нет, я верила, что Карл не выдумывает, просто прикинула, насколько вероятно, что у меня тоже когда-нибудь сложатся такие же восхитительно безумные отношения, как у них с Кариной. Когда нам с Каспером станет под шестьдесят, будем ли мы кататься в тележке и бросаться медузами друг в друга на пляже? Будем ли мы с Каспером вообще вместе? Вот в чем вопрос.

Как бы там ни было, стоило нам въехать на рынок, я все-таки слезла с тележки. Ну правда, неловко как-то. Карл покачал головой, но не стал возражать, а только предложил приступить к «охоте». Некоторые торговцы сами были готовы отнести наши покупки, куда нам будет угодно, так что несколько раз я водила их к машине, чтобы загрузить большие партии сразу в нее.

Сколько разных вещей было на прилавках! Прямо-таки всё, что можно вообразить: и старинные коралловые бусы, и новенькие китайские подделки под коралловые бусы, чашки, расписанные под «гжель», – все до одной с отбитыми ручками, огромная супница без крышки, целая коллекция старых трехколесных велосипедов, полный комплект потускневших доспехов, корзинка с шерстяной пряжей, возле которой я, кажется, даже сумела рассмотреть настойчивую моль. Очень трудно было сфокусироваться именно на книгах, хотелось пощупать все эти штучки – и сокровища, и откровенный хлам.

Я рискнула примерить роскошную пиратскую шляпу с пышными перьями, надеясь, что не подхвачу вшей от ее предыдущего носителя, но она шилась явно для кого-то с головой размером с тыкву. Карл же присмотрел английскую вазу в подарок Карине, оставил меня с тележкой и лично понес в машину на вытянутых руках свое сокровище, обернутое множеством слоев пузырчатой пленки.