Кью

Моему господину прекрасно известно, каким опасным оружием может стать печать: без нее Лютер до сих пор оставался бы преподавателем никому не известного университета в крошечном и грязном саксонском городке.

В надежде, что вскоре смогу вновь предоставить полезную информацию своему господину, целую руки Вашей Милости.

Q. Из Витербо 27 июня 1543 года.

Письмо, отправленное в Рим из главного торгового дома компании Фуггера в Аугсбурге, датированное 6 мая 1544 года.

Вашей Милости, столь выдающемуся господину, я шлю свои приветствия и наилучшие пожелания, храня надежду, что эти строки, начертанные благочестивым христианином, преданнейшим слугой Святой Римской церкви, не увидят ни одни другие глаза, кроме глаз Вашей Милости.

Долгие годы дружбы, связывающие мою семью с Вашей Милостью, освобождают меня от обязанности применять фальшивые слова лести, к которой меня обязывает обращение к Вам с просьбой. Уже не раз Ваше Высокопреосвященство соблагоизволяли предоставить мне возможность служить делам Его на территории Германии; уже не раз эта душа была удостоена чести помогать всеми средствами, которые милосердный Бог пожелал предоставить в мое распоряжение на земле, в сделках и в переговорах, осуществлявшихся здесь Вашей Милостью. К подобным услугам можно, без сомнения, отнести и предоставление определенной денежной суммы для агентов, которых Ваша Милость держит в немецких землях и при дворе императора.

Причем данные расходы обязательно исчезали из бухгалтерских книг нашей компании, словно их и не существовало вовсе, как Вы соблаговолили от нас требовать.

Необходимо довести до Вашего сведения, что наша ком пания стала объектом чудовищного мошенничества, против которого необходимо как можно скорее применить все необходимые меры. И в силу того, что я считаю публичное распространение информации губительным для интересов нашей семьи, я вынужден просить о вмешательстве Вашей Милости.

Не стоит чрезмерно вдаваться в детали этой дьявольской аферы, вам достаточно знать, что некоторое время назад я заметил некое несоответствие в годовых отчетах компании; что-то не сходилось полностью — вопрос нескольких запятых, нескольких незначительных цифр в бухгалтерских книгах. И все же возникло какое-то интуитивное ощущение. В силу обширности интересов Фуггеров в Европе их состояние, уже по определению, практически не поддается подсчетам: представьте, насколько тяжело обнаружить небольшую утечку. Но утечка была, и с каждым прошедшим годом это ощущение усиливалось, приобретая характер подозрения, а постепенно переросло в уверенность. Словно периферийные отделения компании совершали в отчетах мельчайшие ошибки, словно они округляли в большую сторону количество денежной эмиссии в форме векселей. Вначале я решил, что в этих махинациях виновен один из наших агентов. И все же это было очень странно: прежде чем выбрать человека, которому мы можем доверить наши интересы, мы проверяем его с головы до ног. А зачастую присовокупляем его личное имущество к нашему, чтобы знать: он будет делать все в интересах компании.

Но в действительности я ошибался. Паразит проник извне.

Ваша Милость просто не может представить, сколько времени и усилий потребовалось, чтобы обнаружить злоумышленника: мы были вынуждены послать особых эмиссаров во все отделения банка и все агентства Фуггеров, чтобы они в течение целого года наблюдали за их деятельностью. А наших отделений и филиалов по всей Европе в общей сложности больше шестидесяти.

Понадобился целый год, чтобы проследить пути векселей, которые мы выписывали, от одного купца к другому, и понять, где же ошибки в наших счетах. Таким образом мы узнали, что часть векселей, выходящих якобы из наших контор, оказались фальшивыми.

Во всех рассмотренных нами сделках была одна общая деталь — присутствие совершенно безобидного торговца полотном, сахаром и мехами. В связи с тем, что в наших глазах это уже было достаточно подозрительно, мы проследили маршруты его передвижений, и они показались нам весьма странными. Торгуя не слишком ценным товаром, он преодолевал вдвое большие дистанции, чем было необходимо для его дела. Товары из Швеции, которые могли продаться на рынках Антверпена, он вез в Португалию; товары из Бреста, на которые существовал громадный спрос в Англии, заканчивали свой путь на рыночных площадях Гамбурга, и все в таком роде. Короче говоря, наш купец предпочитал периферийные рынки. Вначале мы решили, что подобный выбор диктует ему погоня за прибылями, но затем поняли, что ошибались, так как его цены не слишком превышали средние. Но еще более необычным оказалось то, что он сам являлся кредитором нашей компании, открывшим счет в нашем отделении в Антверпене шесть лет назад.