Кью

Узенькая просека между лесом домов прерывается мостом, на первый взгляд слишком хрупким, чтобы выдержать вес даже двух человек. Внизу лениво протекает грязный канал. Я понимаю, что полностью перестал ориентироваться в пространстве: мы пересекали бесчисленное количество улочек, мостов, площадей. И еще я уверен, что нигде мы не шли по прямой. В Венеции это попросту невозможно.

Проводник показывает на дверь, приглашая меня войти.

Просторное помещение, таверна с громадными бочками, выстроившимися в ряд вдоль стены, внушительный камин, столы в середине. Женщина лет сорока, волосы цвета воронова крыла и точеный профиль — экзотические черты, говорящие о средиземноморском происхождении.

— Я донна Деметра Боэрио. Малыш Марко сказал мне, что ты ищешь пристанище, господин. Добро пожаловать.

Она обращается ко мне на языке необычном, но вполне понятном, похожем на грамотную латынь, значит, она получила образование, хотя приветствие прозвучало на немецком.

Я выбираю латынь:

— Я Людвиг Шалидекер, немец. Хотел бы остановиться здесь на несколько дней.

— Оставайтесь сколько пожелаете. У нас удобные кровати, а комнаты не дороги. Марко сказал, что вы оставили багаж на почтовой станции. Не беспокойтесь, я пошлю мальчика принести ваши вещи, ему можно доверять, он работает у меня с детства.

Ситуация проясняется, и я умудряюсь вымучить из себя улыбку:

— Как только принесут багаж, я заплачу за комнату вперед.

***

Беззубый Марко оставляет сумку валяться на мостовой и рукавом вытирает пот со лба.

Золотой дукат заставляет моментально испариться все признаки усталости с его лица.

— Благодарю, о щедрейший синьор, тысячу раз благодарю. Если я как-то еще смогу помочь тебе, только позови, и ты всегда будешь доволен.

— В настоящее время мне нужен лишь проводник. Я должен попасть в одно место.

Он сияет:

— Скажи мне, скажи мне, синьор, я знаю всю Венецию вдоль и поперек, в какой район ты хочешь пойти? Я отведу тебя туда, куда пожелаешь.

— Не сейчас. Ты знаешь книжный магазин Андреа Арривабене?

— Книжный магазин Арривабене, конечно же, он находится на Мерчерии.

— Под вывеской с изображением колодца?

— Конечно же, благороднейший, немного пройти пешком, это за мостом через Риальто. Ты хочешь пойти туда?

— Завтра. Сейчас я хочу отдохнуть.

Он уходит, несколько раз поклонившись.

Из окна видны величественные купола собора и колокольня. Значит, вот где я бросил якорь. И каким-то образом пересек лабиринт этого безумного города, который теперь отделяет меня от собора Сан-Марко. Я при всем желании не смог бы повторить этот путь, если бы захотел вернуться обратно той же дорогой. Нет сомнений, я оказался в нескольких шагах от гигантского собора, даже не подозревая об этом, закончив свой путь непонятно где. Именно это поражает сильнее всего: ты можешь бесконечно бродить и попасть совсем не туда, куда нужно, или оказаться в местах, о которых ты и не подозревал, тайных, скрытых от всего мира местах. Чудеса поджидают тебя за каждым углом, в конце каждого переулка.

Венеция. Торговцы, шлюхи и каналы, окаймленные фресками, церквами, особняками, стройками. Перна был прав: разительные контрасты и необыкновенные возможности чувствуются даже во влажном воздухе этих улиц.

Постель удобна — ногам нужен отдых. Отсюда недалеко до собора, но все время приходится карабкаться по мостам, пробираться по изогнутым улочкам. Первое, что надо сделать, — это достать лодку.

Глава 8

Венеция, 1 июня 1545 года

Пьетро Перна уже в городе. Он оставил для меня записку в книжной лавке Арривабене, назначив встречу в мастерской Якопо Гастальди, художника, у которого он хочет заказать картину.

Маэстро дает указания одному из подмастерьев, какой цвет надо использовать для завершения полотна.

— Мессир Перна еще не пришел? — спрашиваю у него из-за двери.

Кивком головы он приглашает меня войти. Холст на подрамнике действительно величествен: на нем изображена вся Венеция с высоты птичьего полета. Этот невероятный лабиринт из суши и воды, камня и дерева, где живет по меньшей мере пятьдесят тысяч человек разных рас и наций, с церквами, количество которых превышает сотню, семьюдесятью пятью монастырями и не менее чем восемью тысячами «веселых» домов.

Несколько мгновений я парю над городом.

Я поражен отсутствием стен и ворот, оборонительных башен и бастионов. Воды в лагуне вполне достаточно, чтобы охладить пыл самого яростного врага. Многие здания там и сям не ниже, а иногда даже выше крепостных стен, и я мог бы держать пари, что потребовались бы все краски с палитры живописца, чтобы передать оттенки мрамора, которым инкрустированы фасады.

С разрешения Гастальди я коротаю время, прохаживаясь между картинами, законченными и еще находящимися в процессе доработки.