Кхаа Тэ

Меус любуясь коралловыми цветами города, окрашенного лучами просыпающегося небесного светила, даже не обернулся в сторону брата. Псилон мог сколько угодно вопить, что Он сгинул в объятия Дероды, но от его криков, ничего не менялось. Скребущее и неприятное предчувствие уже цепко впилось в душу и разум черноволосого капеллана.

Псилон покраснев от распираемого негодования, подошел к окну и вдохнул полной грудью утреннюю свежесть, дабы успокоиться.

– Нам не стоит упоминать его.

– Согласен, – кивнул Меус. – Я надеюсь, что ты здраво рассуждаешь и осознаешь, что если Нирбиссу грозит беда, и в этом не замешан Айлас…

Псилон испугано шикнул на брата, словно боялся, что имя, произнесенное вслух, способно вызвать призрак из обители Темноликой. Но Меус не придал этому значения и продолжил:

– … то это знаменует лишь одно – на материке появился могущественный и опасный чародей, который заручился поддержкой иллюзорных демонов или самих Создателей.

– Хватит!!! – свирепо воскликнул маг. – Хватит нести несуразицу и ныть! Ты мне напоминаешь несчастного котенка, оказавшегося в водовороте!

Меус удивленно вскинул брови и взглянул на брата. Давно он не видел его в таком гневе. Его всегда раздражали разговоры о непутевых родственниках, но сейчас он явно перешел все границы.

– Я не помышлял расстраивать тебя, растерзай меня морской киркан, – тихо проговорил волшебник. – Я поделился с тобой своими предположениями.

– Вот что я тебе скажу, Меус, – все еще кипя от ярости, прорычал Псилон, – Если этот гаденыш вернется, или кто-то похожий на него возжелает начать кровопролития, то пусть! Пусть воюет с эльфами, гномами, русалками и с прочими нелюдями! Он может даже Магистров всех перебить поодиночке или же скопом – мне все равно! Но чтобы не задумал этот таинственный и коварный мерзавец, Мендарв – я ему не отдам!

Меус молча кивнул. Псилон был слишком самоуверен. Нависни сейчас над страной людей реальная угроза, недолго бы продержались королевские войска, да храмовники, снаряженные слабыми амулетами. Магия с каждым годом совершенствовалась, но не здесь, не в Мендарве. Если бы братьям Вэинарисс выпала возможность отыскать древние рукописи волшебников былых эпох, тогда можно было, не беспокоиться о безумных и могущественных недругах.

– Уже почти рассвело, – невозмутимо произнес Меус. – Мы должны уделить несколько часов сну. Тивар ждет нас к полудню, и ему не следует знать, что нас тревожат какие-либо иные заботы, нежели те, что касаются ордена Тарумона Милосердного.

Псилон, поджав губы, сверкнул глазами. Злоба подобно гейзеру клокотала внутри него.

Меус тихо прошелестел полами одеяния, подойдя к двери. У самого порога он обернулся.

– И сними заклятье тишины. Наша беседа окончена, а если прислуга или стража не услышат твой громогласный храп, то точно что-нибудь заподозрят. Как нам повезло, что во дворце мы единственные храмовники, и не один чужой медальон не уловит твою магию.

Черноволосый капеллан покинул опочивальню брата, плотно прикрыв за собой дверь. Псилон все стоял у окна, глядя, как фонарщики тушат одну за другой уличные масляные лампы и свечи под стеклянными колпаками, рыбаки и лавочники медленно бредут по улицам, еще не очнувшись от сладких объятий сна, а королевские стражники сменяются на посту.

Волшебник закрыл окно и, шевеля белоснежными усами, стал шептать заклинания, возвращая в Форг звуки и голоса, которые приглушал во время разговора с Меусом.

Рассвет тяжелой поступью явился в лес Серых лисиц. Высокие березы и осины, с тонкими стволами, шелестели слегка пожелтевшей листвой, пробуждая утренних птах, таящихся в кронах деревьев. Ветерок лениво носился среди кустов терновника и багульника, стремясь куда-то на юг.

Ная бежала по тропинке, судорожно глотая воздух. Ее холщовая рубаха до пят, подпоясанная конопляной веревкой, то и дело цеплялась за крючковатые ветви придорожной растительности, но девочка спешно освобождалась от них и неслась дальше. Босые ноги кололи мелкие камушки, но ступни темноволосой малышки, давно огрубели от ходьбы по лесу, и колючая, местами неровная тропа, не вызывала дискомфорта.

Наконец, она достигла опушки леса. Девочка остановилась на краю холма и оглядела Одинокое село. Ее короткие каштановые волосы взмокли от бега, и она тряхнула головой, дабы как-то осушить их.

Набрав в легкие воздуха, Ная бросилась вниз к деревне. Она должна была отыскать Бэллу и передать ей послание. Срочное послание. Среди охотничьего народа, проживающего в лесу Серых лисиц, девчушка была самой быстрой и ловкой, поэтому ее и послали с депешей.

Нае только исполнилось восемь, но, несмотря на свой возраст, она могла тягаться в скорости и зоркости даже с мальчишками, у которых пробился пушок на подбородке. Порой ее дар вызывал насмешки со стороны ребят, но она не обращала на это внимания. Она была гонцом, доставляющим вести между Одиноким селом и лагерем охотников.