Клад адмирала

Советы, щадя чувства простых верующих, долго терпели всякого рода выходки враждебного рабоче‑крестьянской власти духовенства, врагов советской земли, с радостью ожидавших, что наше бедствие поможет им свалить пролетариат, чего, к счастью, не произошло. Но когда головка князей и генералов церкви начинает вести контрреволюционную работу, сеять смуту в умах темных людей, грабить принадлежащие трудовому народу ценности, терпению может прийти конец. И рабочие, крестьяне, красноармейцы по примеру прошлой борьбы с князьями всех родов не остановятся перед последними.

Товарищи! Запомните имена церковных черносотенцев всех мастей, с ними нам еще придется встречаться в борьбе за строительство пролетарского государства.

Контрреволюция сурово карается российским законом. К ней пролетариат по‑прежнему беспощаден.

Пусть поберегутся те, кто играет на смертях!

– Все, – первым закончив чтение, Нетесов посмотрел на Непенину.

– Вот здесь, – кивнула она на листовку, – написано все удивительно достоверно об исчезнувших и замененных ценностях храмов. Неправда только то, что церковь не желала жертвовать. Очень много жертвовала. Однако новая власть решила взять все.

– Так что, подлинные ценности – золотой крест, камертон, бриллиантовая звезда, иконы и все остальное – хранятся у нас в городе, в подземном ходе между железнодорожной церковью и бывшим вашим домом? – спросил Нетесов.

– Нет, Сережа. Ценности спрятаны на летней монастырской заимке. Ориентир, я слышала от мамы, – сторожка при тамошней церкви. На заимке теперь санаторий «Янтарные ключи». Вы должны знать. Это станция Предтеченская.

– Знаю станцию, – сказал Нетесов. – Но тогда что за тайник в подземном ходе? Какая связь между ним и сторожкой на бывшей заимке монастыря?

– Самая прямая. Бумага, на которой нарисован план, помещена в портсигар. Собственно, портсигар и составляет весь тайник в подземном ходе.

– Известно, где именно искать портсигар?

– Ровно в девяти метрах от фундамента дома, когда идешь в направлении церкви, в кирпичной стене хода. Там еще внизу должна быть ступенька.

– Там во всем ходе одна ступенька? – уточнил Нетесов.

– Не знаю, – ответила старая учительница. – Я ни разу в жизни там не была. Просто мама говорила про ступеньку. Только, ради Бога, учтите, что портсигар может быть помещен не в раствор, а прямо в какой‑нибудь кирпич.

– Учтем, Анна Леонидовна, все учтем, – заверил Сергей. – Только вот, даже если мы сумеем отыскать план, сложность может возникнуть с другим.

– С чем?

– От сторожки и церкви на территории санатория, может, и следа не осталось. И никто не помнит ничего. Или того хуже…

– Она стоит, – поспешила сказать старая женщина. – Сретенской церквушки нет, а сторожка стоит на месте. Правда, я лет десять назад была там…

– Что я могу тогда сказать? Отлично. – Сергей улыбнулся. – Такой вопрос, Анна Леонидовна: кто еще знает о том, что вы сейчас рассказали?

– С октября тридцать четвертого года, со дня смерти матери, никто.

– Ни муж, ни дети, ни внуки?

– Нет‑нет. Это было бы с моей стороны ужасной ошибкой: внести в свою семью такую тайну. Тем более что ценности – собственность исключительно одной церкви.

– А ваши дед и бабка?

– Они погибли оба. Дед – в двадцатом, бабушка – в двадцать втором году.

– За шестьдесят с лишним лет вы самостоятельно ни разу ничего не пробовали предпринять, чтобы избавиться от этой тайны с драгоценностями? – спросил Нетесов.

– Давно написала письмо Патриарху. Еще Патриархом Московским и всея Руси был не Алексий и даже не его предшественник. И не отправила.

– Письмо цело?

– Конечно. Там все подробнейшим образом расписано. Вы мне обязательно напомните, Сережа, Андрей Андреевич. Я вам сегодня же отдам это письмо.

– Хорошо…

Сергей вышел из‑за стола, приблизился к стене, где висела фотография с видом Градо‑Пихтовской церкви, и долго молча стоял, всматриваясь в снимок. То ли просто любовался красавцем храмом, то ли прикидывал, как может вести к нему подземный ход. Потом спросил:

– Анна Леонидовна, Андрей сказал мне, что после боя на Орефьевой заимке к вашей матери приходил приказчик купца Шагалова, кажется, Головачев.