Клад Соловья-Разбойника

— За. нашими кумирами — великое знание, накопленное нашим народом, многие-многие века жившим на нашей земле в согласии с нашей Матерью-Природой. За их дымами и огнями — опыт чужого заморского племени, не умевшего отстоять свободы, не сохранившего даже страны своей. Поверь, я хорошо понимаю травы и знаю наверняка, что человеку более полезно выросшее и вызревшее в его местности. Стремление же к далеким святыням вызывает пренебрежение к собственной земле, упование на небесное блаженство рождает презрение к сущей земной жизни, Серафимий твой, ничего, может быть, не ведая, просто повторяет заученные речи, а ведь в тех речах имеется смысл потаенный. Все меняется в жизни быстротекущей, меняются и слова, и как бывает трудно старое дерево представить проклюнувшимся в давние годы тоненьким ростком, так и в некоторых словах не можем мы рассмотреть изначального их содержания.

— Ты о чем? — не донял Невзор.

— Химера и кумир, ругательства христианские, происходят от древнего ростка, имя которому — Кимера.

— Кимера? — удивленно повторил Невзор, примеряя на язык незнакомое слово. — Что за Кимера такая?

— О том писано чертами и резами в древней книге, которая была составлена по памяти народной еще до времени Бусова. Много раз передавалась она из рук в руки и лет двести назад оказалась у киевского жреца Богомила. Когда же из Киева была изгнана древняя вера славянская, скрылся Богомил в лесах под Муромом. Там и после него хранили книгу долгие годы. Я получил ее от отца своего, который был жрецом Богомилова капища…

— У тебя есть эта книга? — пораженно спросил Невзор.

— Да, — утвердил Доброслав, — но ты ее не увидишь. Не почему, что я не верю тебе или боюсь злого умысла с твоей стороны. Хотя книгу и переносили несколько раз на новые доски, но время берет свое, и ветхость этих досок остерегает меня лишний раз прикасаться к ним.

Убегая из Киева, — Богомил сумел сласти только пять страниц древней книги, и я зачту их по памяти.

Доброслав испытующе взглянул на новгородца, после чего закрыл глаза и начал медленно говорить.

— Есть высокий огонь именем Ра. Есть воздух, он спасает от небесного гнева. Есть земля, она кормит живущих. Есть большая вода, в которой отражается Ра, и она принимает его имя. Другие зовут ее Ител. Душа живущего носят имя Ки. Душа, соединенная с небесным огнем и большой водой, есть Кимера. Страна от моря до леса. Земля полуденная окружена народами войны, населена беспокойными. Земля полуночная, которую эллины по незнанию зовут Гиперборея, есть наша земля. Она наполнена миром. Богатство — ничто, власть — ничто, знатность — ничто, мера всему — душа. Это есть Кимера…

Доброслав замолчал, и новгородец озадаченно взглянул на него.

— Худым своим разуменьем, — признался он, — не постигаю сказанного тобою.

— Говорится здесь о древней стране наших предков, стоявшей на берегах Волги-реки, которую они авали Ра, ибо отражала светлый лик солнечного бога Ра. Имя его сохранилось в словах, и ты знаешь эти слова: радуга солнечная дуга, радость — дающая Солнце, Расея — сеющая Солнце… Эллины ошибочно называли жителей полночной Кимеры гипербреями, но через соседние народы звали их блаженными, умевшими жить без горя и неустроений. Главной добродетелью сих блаженных было богатство дум, которое позволяло им жить в согласии друг с другом и Великой Матерью-Землей, наполняло жизнь радостью и высоким смыслом.

Поверь, Невзор, мы в своих лесах старались жить по законам Кимеры.

Всякий человек — сын Природы, а скопище людское — часть ее. Наши боги не вымышлены есть, ибо каждый из них олицетворяет один из ликов Великой нашей Матери. Постигая своих богов, мы научались лучше понимать и крепче любить ее, разуметь человека и людское общежитие.