Клан Кеннеди

Став жителем столицы, Джозеф Кеннеди поселился в пригороде Вашингтона Марвуде, где снял в лесистой местности соседнего штата Мэриленд роскошный особняк с двадцатью пятью комнатами, в которых, помимо его семьи и прислуги, располагался и он сам; часть комнат занимал его верный помощник Эдди Мур. Лишь изредка приглашались гости, для приема которых в полуподвальном помещении был оборудован кинозал на 100 мест. Собственно, в гости приглашались люди нужные. Наиболее частыми среди них были члены «мозгового треста» Джеймс Фарли и Том Коркоран, которые были особенно близки к Рузвельту, личные секретари президента Мисси Лихенд и Грейс Тулли, видный журналист Артур Крок, близкий к Белому дому.

Более того, иногда в Марвуде появлялся и сам президент. Он любил посмотреть только что вышедший на экраны кинофильм, после чего между хозяином и высоким гостем шла беседа, иногда не вполне гладкая, но всегда дружелюбная. Артур Крок замечал: «Оба они постоянно спорили по поводу законов и политики, и президент слышал больше возражений, чем согласия, со стороны председателя SEC.Но он консультировался с мистером Кеннеди по всем вопросам, и когда спор заканчивался, он и его советник отдыхали, как два школьных товарища»

^{134}. Можно в то же время предположить, что благоволивший к Кеннеди Крок преувеличивал близость между президентом США и государственным чиновником.

С 1933 года Кеннеди владел четырьмя имениями. Основным местом жительства в Нью-Йорке оставался дом в Бронксвилле. Летней резиденцией был особняк в Хайаннис-Порте. После рабочего дня Джозеф проводил время в окрестностях Вашингтона, в Марвуде. Но всего этого ему казалось мало. Для удобства семьи он решил обзавестись еще одним жилищем в субтропическом климате, где семья могла бы проводить зимние месяцы, которые в Новой Англии считались суровыми. Избран был курортный городок Палм-Бич на полуострове Флорида примерно в 100 километрах к северу от Майами — самого крупного города в штате того же названия, что и полуостров.

Мягкий субтропический климат с сухой зимой, великолепный городок с архитектурой, копировавшей средиземноморскую, привлекал сюда многих богатых американцев. Кеннеди не избежал соблазна и купил здесь сравнительно дешево, за 100 тысяч долларов, дом, который, впрочем, пришлось перестраивать, так как шесть спален в нем не устраивали семью, состоявшую в начале 1930-х годов уже из одиннадцати человек (родителей и детей).

К дому примыкал крупный зеленый участок, выходивший на океан. Имение располагалось на бульваре Норс-Оушен, который местные жители называли Аллеей миллионеров. Джозеф хвастал, что ему удалось купить дом очень выгодно, так как его владелец, обедневший в результате депрессии, крайне нуждался в деньгах. При этом, правда, Джозеф никогда не упоминал, что имение выглядело, пожалуй, бедновато по сравнению с поместьями миллиардеров по соседству.

Так или иначе, но теперь семейство Кеннеди совершало переезды на Рождество и на Пасху в Палм-Бич, а на жаркие летние месяцы в Хайаннис-Порт, где было сравнительно прохладно ^{135}.

С годами Джозеф становился всё б

ольшим семьянином. Он завидовал Рузвельту, который мог проследить развитие своей династии на много поколений назад. Знавший только два поколения своих предков, Кеннеди стремился создать свою собственную династию, в которой он мог бы чувствовать себя отцом-основателем, а сыновей и дочерей — достойными продолжателями рода.

Наступит время, когда один из сыновей Рузвельта, к тому же носивший имя отца, будет на первичных выборах в штате Виргиния агитировать за кандидатуру Кеннеди-сына на президентский пост, а затем получит второстепенную должность в администрации Джона Кеннеди. Можно представить себе, как будет льстить это Кеннеди-старшему.

Пока же Джозеф и его супруга прилагали все силы к тому, чтобы обширная семья развивалась как единое целое под бдительным оком родителей и прежде всего отца. Правда, Джозеф в период работы в Вашингтоне бывал в родном доме нечасто, но тем памятнее для детей становились его приезды.

У родителей проявились совершенно неожиданные, никем им не внушенные, нигде не выученные педагогические способности. Они просто жили жизнью своих детей, оказывая на них влияние и своим примером (отнюдь не всегда благотворным), и советами (подчас далеко не бесспорными), но последние почти никогда не делались напрямую, тем более не принимали форму прямых требований.

Разумеется, такая педагогическая стратегия вступала в действие только по достижении детьми определенного возраста — когда они становились подростками. Роза рассказывала: «Много лет назад мы решили, что наши дети должны быть нашими лучшими друзьями и что мы никогда не будем требовать от них слишком многого… Кеннеди — это самодостаточная группа. Если кто-то из нас хотел поплавать под парусами, или сыграть в гольф, или пойти погулять, или просто поболтать, всегда найдется другой Кеннеди, готовый к нему присоединиться» ^{136}.