Клан Кеннеди

Такая президентская «неблагодарность» превратила Кеннеди в критика Рузвельта по всякому поводу, прежде всего, разумеется, по вопросам, связанным с характером ведения войны и постановкой стратегических задач. Особое недовольство Джозефа вызвало заявление Рузвельта в январе 1943 года (после встречи последнего с Черчиллем в Касабланке) о том, что мировая война не может завершиться не чем иным, как безоговорочной капитуляцией Германии, Италии и Японии. Кеннеди был одним из первых в числе тех, кто осудил требование безоговорочной капитуляции. Это требование, утверждал он, ведет лишь к неоправданному затягиванию войны. По его мнению, разумной альтернативой являлся бы мирный договор, заключенный в результате переговоров со странами оси Берлин — Рим — Токио.

Однако Джозеф ограничивался только устными заявлениями, опасаясь, что будет зачислен в «подрывные элементы», а это повредит его финансовым делам и, что не менее важно, политическому будущему сыновей. Когда его попросили написать статью с обоснованием своего мнения по поводу требования безоговорочной капитуляции для влиятельного журнала «Ридерз Дайджест», Кеннеди решительно отказался ^{284}.

Вновь в большом бизнесе

После отставки Джозеф продолжал свои финансовые операции, сосредоточившись в основном на торговле недвижимостью. В этом деле он преуспел точно так же, как и в предыдущих своих делах, связанных с бизнесом.

Глава клана не просто понимал, но в силу своего богатого коммерческого опыта буквально ощущал, что рискованные операции с ценными бумагами становятся тяжелыми и даже опасными. Администрация Рузвельта установила сравнительно жесткий контроль над фондовым рынком, а вслед за этим стали формироваться и международные механизмы финансового регулирования в виде Всемирного банка и Международного валютного фонда (оба эти мощных учреждения были образованы в 1944 году).

Джозеф наблюдал, как в условиях войны бурно развиваются все сферы американской экономики, естественно, прежде всего производство вооружений, но вслед за ним и выпуск потребительских товаров, которые были необходимы и военнослужащим, и гражданскому населению. Но что произойдет, когда война завершится? Как и многие другие экономисты и бизнесмены, Кеннеди был убежден, что наступит производственный спад, а может быть, и серьезный кризис. Есть ли в таких условиях сферы, куда наиболее безопасно и прибыльно вкладывать капитал? — задавал он себе вопрос и приходил к выводу, что таковой является прежде всего недвижимая собственность.

Впрочем, как-то он дал иное объяснение своему охлаждению к биржевым спекуляциям. Выступая в чикагском экономическом клубе в конце 1945 года, в связи с затронутой слушателями проблемой оборота ценных бумаг, он произнес: «Я не хотел бы утратить респектабельность. Я оказался бы вне таковой, если бы занимался краткосрочными операциями на рынке» ^{285}. Сказано было довольно туманно, но смысл всё же читался — Кеннеди полагал, что о его спекулятивных операциях до войны позабыли, и был убежден, что имидж бывшего посла, занявшегося теперь крупным бизнесом, связанным с материальными ценностями, а не с эфемерными махинациями, к которым толпа относится подозрительно, как к деланию денег «из ничего», значительно более благороден.

Действительно, занявшись новым бизнесом, Кеннеди проявил великолепное чутье. В отличие от предвоенных дел действовал он теперь очень осторожно (впрочем, и в те годы его трудно было упрекнуть в азартности и торопливости). По самым различным каналам проводилась тщательная разведка, и только после этого предпринимались коммерческие действия.

Более того, Джозеф Кеннеди как бы стоял в стороне от операций. Он создал две холдинговые компании [23] — «Парк Эйдженси» и «Кен Индастриз» (ни к паркам, ни к промышленности ни та ни другая никакого отношения не имели). Обе они действовали от имени доверенных лиц, а тот факт, что за ними скрывался бывший посол, оставался «за кадром». В отличие от прежних лет, когда Джозеф хвастал своими рыночными успехами, теперь он был скрытен. «Чем ты теперь занимаешься?» — спросил давний знакомый, встретив Кеннеди в нью-йоркском ночном клубе. «Абсолютно ничем», — последовал ответ. Собеседник комментировал: было совершенно ясно, что это откровенная ложь ^{286}

.

В качестве финансовых советников Джозеф привлек своих сотрудников по довоенным операциям, наиболее доверенным из которых был Джим Лэндис. И всё же окончательное слово оставалось за Кеннеди, причем произносилось оно только после личного детального изучения дела.

Основным районом, где с конца войны действовал Джозеф Кеннеди, был Манхэттен — район Нью-Йорка, который на сугубо официальном языке именовался Нью-Йорком (другие районы этого гигантского города — Бруклин, Бронкс, Квинс, Стейтен-Айленд — официально считались отдельными городами). Здесь же сосредоточивались и крупнейшие хозяйственные, культурные заведения, где земля и всё, что находилось на ней, стоили в несколько раз дороже, чем в других районах.