Клан Кеннеди

Хотя выдвигаемые им требования были явно нереальными, он приобрел популярность, особенно в польско-американских кругах, заявив о необходимости ревизии решений по Польше, непризнания Соединенными Штатами изменений, происшедших в этой стране после войны. Это был один из тех случаев, когда Кеннеди критиковал, и довольно резко, политический курс Рузвельта, который, по его словам, «уступил Польшу Сталину»^{387}.

Джон распространил свое осуждение внешней политики Рузвельта в конце Второй мировой войны с польского вопроса на другие проблемы. Он демонстрировал полное неприятие характера американо-советских отношений в тот период, не осознавая важности для США скорейшего вступления СССР в войну против Японии после окончания военных действий в Европе.

В связи с этим Кеннеди включился в явно инспирируемую правительством Трумэна — и по политическим, и по личностным причинам — антирузвельтовскую кампанию. «На Ялтинской конференции 1945 года, — говорил он в речи в городе Сэйлеме, штат Массачусетс, 30 января 1949 года, — больной Рузвельт по совету генерала Маршалла отдал Курильские острова, а также контроль над стратегически важными портами Советскому Союзу», полагая это непростительной ошибкой тогдашнего президента^{388}.

Отсюда проистекала полная поддержка Джоном 22-й поправки к Конституции США, которая предусматривала избрание одного человека президентом США только на два срока. Сама по себе разумная мера, вполне оправдавшая себя на протяжении всей послевоенной истории страны, она в тех конкретных условиях носила вполне специфический характер, являясь фактически осуждением политики Рузвельта, который избирался на президентский пост четыре раза подряд.

Эта поправка была принята конгрессом 7 февраля 1951 года. Устанавливалось, что одно и то же лицо может занимать пост президента США не более двух сроков (независимо от того, подряд или с перерывом). Если президент начал исполнение обязанностей с поста вице-президента (в случае кончины или отставки предшественника), к полному сроку приравнивались два года и более.

Кеннеди был в числе тех конгрессменов, которые выступили с полным одобрением послевоенных международных инициатив правительства Гарри Трумэна — доктрины Трумэна, плана Маршалла, создания Организации Североатлантического договора (НАТО). В этом он всё далее отходил от взглядов своего отца, возвратившегося на старости лет к изоляционистской или, скорее, полуизоляционистской позиции.

В то же время молодой конгрессмен был против чрезмерно активного участия США в зарубежных делах, выступал за умеренность в глобальной политике своей страны. Он признавал целесообразность размещения американских вооруженных сил в Европе, но только при соблюдении определенного паритета: одна американская дивизия на шесть дивизий европейских союзников. Соответствующим образом должны были, по его мнению, распределяться расходы. США обязаны помогать другим государствам, полагал он, но не могут реформировать весь мир, это утопическая задача.

Конгрессмен активно участвовал во всех бюджетных прениях, неизменно высказываясь против увеличивавшегося дефицита, связанного прежде всего с чрезмерными тратами на поддержание зарубежных стран. Когда рассматривался бюджет на 1950/51 финансовый год, Кеннеди выступил с панической речью, так как был запланирован бюджетный дефицит в шесть миллиардов долларов. «Как мы можем свести дефицит к разумной сумме, — восклицал он, — если не проведем сокращения?!» Соглашаясь теперь с реальностью холодной войны, он связывал ее с экономической стабильностью своей страны, ибо США должны располагать ресурсами на случай возникновения подлинной, «горячей» войны^{389}

.

В качестве члена подкомитета по делам ветеранов Джон неоднократно выступал за расширение финансовой помощи участникам и особенно инвалидам Второй мировой войны, а затем и войны в Корее. Эти его выступления привлекли внимание прессы, которая нередко публиковала их под крупными заголовками, так что имя молодого политика становилось всё более известным стране^{390}.

Совершенно неожиданно, хотя это можно было предвидеть, препятствием для парламентской карьеры Джона стали некоторые «недипломатические» высказывания его отца. Джозеф-старший всегда был невыдержан и давал волю языку. Теперь же за ним следила пресса, политики наблюдали за его поведением не только в качестве миллионера и бывшего посла, но и как отца набиравшего силу конгрессмена.