Клан Пещерного Медведя

С завершением зимы пришел конец сонному ритму жизни Клана. Оживала природа, а вместе с ней и деятельность людей. Не то чтобы весь период холодов люди пребывали в зимней спячке, но жизнь их текла более вяло. Они больше ели, больше спали, обрастая слоем жира, предохранявшего их от холода. С приходом тепла к людям возвращалась былая энергия, и они не могли дождаться, когда, наконец, вырвутся из заточения.

Из кореньев сушеного ясменника – травы, напоминающей рожь, и порошка богатого железом желтокорня Иза готовила бодрящий напиток, который был необходим и детям, и взрослым. Полный свежих сил, Клан вырвался из пещеры навстречу весне.

Третья зима, проведенная в новой пещере, оказалась для Клана не слишком трудной. За это время умер во время родов только сын Овры, а членом Клана он не считался. Дочка Изы подросла, и ей требовалось уже меньше внимания; зимние страдания Креба были не более тяжелыми, чем обычно. Ага и Ика вновь забеременели, и, поскольку первые роды у них прошли благополучно, Клан рассчитывал на скорое прибавление. Сбор молодых побегов, кореньев и почек шел полным ходом, мужчины готовились к первой охоте. Намечалось весеннее пиршество в честь духов, пробудивших новую жизнь, и защитных тотемов Клана – им воздавалась благодарность за прошедшую зиму и выражалась надежда, что следующая пройдет столь же благополучно.

У Эйлы имелась своя причина благодарить тотем. Зима пошла ей на пользу. Хотя ее ненависть к Бруду лишь усилилась, Эйла научилась с этим справляться. Да и его сковывали определенные рамки, переступить которые он не мог. Изучая целительную магию, Эйла начала питать к ней искренний интерес. Чем больше она узнавала, тем больше хотела еще узнать. Теперь, когда она научилась разбираться в лечебных растениях, их поиск привлекал не только как повод уединиться, но и сам по себе. Пока свистели ветры и завывала вьюга, она терпеливо ждала. Но едва появились первые признаки потепления, как терпение ее иссякло. Грядущую весну она предвкушала как новый жизненный этап: ей предстояло научиться охоте.

Едва пригрело солнышко, как Эйла отправилась гулять по полям и лесам. Отныне она не прятала пращу в маленькой пещере, а таскала ее с собой – пряча либо в складках накидки, либо в корзинке под листьями. Учиться охоте без наставника было нелегким занятием. Звери были быстрыми, почти неуловимыми, а поразить движущуюся мишень оказалось куда сложнее. Когда женщины выходили на поиск пищи, они производили такой шум, что вспугивали прячущегося зверя. Эйле нужно было покончить с этой привычкой. Сколько раз она злилась на себя, когда упускала из-за этого зверя! Но со временем она обрела сноровку.

Эйла училась выслеживать зверя путем проб и ошибок, перенимая опыт мужчин, за которыми ей иногда удавалось подглядывать. У нее был наметан глаз на малейшие различия растений, теперь же эту способность ей предстояло развить в отношении зверей, а стало быть, примечать каждую мелочь: помет, едва различимые следы, примятую траву или сломанную ветку. Она стала различать следы разных животных, познакомилась с их повадками и средой обитания. Хотя травоядные представители четвероногих не ускользали от ее зрения, главный интерес для нее представляли хищники, ее будущие жертвы.

Она всегда следила за тем, в какую сторону отправлялись мужчины, хотя не слишком опасалась наткнуться на Брана с охотниками, – они обычно охотились в степях. Эйла же не осмелилась бы стрелять в зверя на открытой местности. Гораздо больше ее беспокоили Зуг с Дорвом, которые порой встречались им с Изой в лесах. Они вполне могли избрать для охоты то же место, что и она. Ей нужно было постоянно быть начеку, чтобы не попасться им на глаза. Даже двинувшись в одном направлении, они могли не раз сменить его и застать ее с пращой в руках.

Когда же Эйла научилась бесшумно перемещаться, она иногда увязывалась за ними на безопасном расстоянии, обретая таким образом охотничью сноровку. Преследовать охотников было куда сложнее, чем зверя, но для нее это была хорошая тренировка. Она научилась ступать совсем беззвучно и превращаться в тень, если кто-то ненароком ее обнаруживал.

Овладев искусством преследования, научившись тихо передвигаться и различать затаившегося зверя, Эйла сочла себя готовой приступить к действию. Как бы ни искушали ее травоядные зверюшки, попадавшиеся на глаза, она обходила их стороной. Тотем позволил ей охотиться только на хищников, и она была не намерена поступать против его воли. Прошла пора буйного цветения деревьев, и на ветках уже росли фрукты, но Эйла все не решалась сделать первый шаг.

– Прочь! Шу! Брысь!

Выйдя из пещеры, Эйла увидела, как женщины, рьяно размахивая руками, гонят вон приземистого мохнатого зверя. Росомаха ринулась было в пещеру, но, заметив Эйлу, с рычанием шарахнулась в сторону. Проскользнула меж ног женщин и тотчас исчезла из виду с куском мяса в зубах.