Читаем Класс: путеводитель по статусной системе Америки полностью

• Ноттингэмские дубы,

• Афтонские дубы,

• Инвернесский лес,

• Шервудский лес (!)52,

• поместье Браес,

• поместье Меридит.

Есть даже поместье Трилистник – вряд ли английского происхождения53 и очень вряд ли высокого стиля, однако Хьюстон так далек от Бостона, что, наверное, никто не догадается. Все это немного напоминает бедного доктора Германа Тарновера, застреленного своей бывшей любовницей из высше-среднего класса54, которая надеялась скрыть его вульгарность, усеивая больничную приемную английскими газетами.

Те же мотивы – «если что-то родом из Англии, то это что-то высшего класса» – движут и теми, кто решается сменить свое имя на более благозвучное с англофильской точки зрения. Никто же не станет менять Пошениц на Гамберини, однако любой будет рад превратиться из Горовица в Гоуи. А если вы рекламируете безвкусные и бесформенные шматочки теста, то запросто сбудете с рук целые миллиарды, если назовете их «английскими» маффинами.

Глава 4

О доме

Когда в одной из своих поэм Уистен Х. Оден упомянул, что целителя

можно встретить не только в городской клинике, но и «в загородной глубине парка на дальнем конце гравиевой дорожки», едва ли он подразумевал, что такие целители могут принадлежать к пролетариату или даже среднему классу. Тонкий интерпретатор классовых сигналов, Оден знал, что подъездная дорожка к дому (если у вас вообще есть подъездная дорожка) способна рассказать о вас не меньше, чем сам дом.

Если вам не удается обнаружить подъездную дорожку к домам иных людей, можете смело считать: эти люди принадлежат к «незримому» высшему классу. Только в обычном высшем классе подъездная дорожка становится видимой и поддается изучению. Общий принцип, пожалуй, таков: чем длиннее дорожка, тем выше класс обитателей дома. Важная оговорка: длинная дорожка с изгибами сообщает большую величавость, нежели длинная и прямая. Причину точно подметил Торстейн Веблен: извилистая дорожка более выразительно дышит беспечной праздностью, без всяких резонов съедая земли больше, чем требуется. «…Безраздельно господствующий канон почтительной бесполезности, – пишет он, – …находит свое выражение ..в окружных подъездных путях, проложенных по ровному участку». (Если бы участок не был ровным, то в поворотах был бы смысл, а иначе изгибы остаются в чистом виде игрой и представлением.)

У высше-среднего класса подъездная дорожка попроще, но и здесь более шикарно смотрится, если она не спешит напрямую в гараж, а совершает хотя бы один небольшой поворот. Важно также ее покрытие. Самый впечатляющий вариант чаще всего можно увидеть на дорожках высше-среднего класса – гравий нейтральных или темно-серых тонов. А лучше – бежевый. Белый гравий смотрится слишком просто, нарушая базовую аксиому о запрете броских эффектов и резких контрастов. Асфальт будет означать еще один шаг вниз – он чересчур утилитарен и экономичен. Гравий побеждает асфальт не только потому, что он более архаичен, но и потому, что его приходится частенько обновлять – что сопряжено с немалыми расходами и неудобством.

Поскольку для высшего класса характерно стремление оберегать свою частную жизнь, высокие стены – как минимум выше шести или семи футов – подразумевают, что за ними обитает высший класс, тогда как низкая ограда, или прозрачный забор, или отсутствие забора вовсе позволяют угадать обитателей среднего класса. И если не известно наверняка, что дом – великолепен, хоть со стороны дороги его не узреть, то ворота скорее всего будут вычурно затейливыми.

Впрочем, продемонстрировать вычурную затейливость можно и просто при помощи номера дома. Отлично потешит тщеславие номер, каллиграфически выведенный прописью, можно с завитушками – скажем, «Двести пять» (или, если хочется поразить зрителя еще более нестерпимой изысканностью: «Нумер двухсот пятый»). А можно прикрепить имя вашей семьи на фасаде или почтовом ящике – допустим, «Джонсоны» – читается, как важное учреждение. А можно дать дому имя, будто это как минимум Виндзорский замок, и выложить имя на манер герба где-нибудь над парадным крыльцом: скажем, «Ивы». Тут уж можно почти не сдерживать себя в оригинальничаньи, особенно если вы принадлежите к высше-среднему классу и обожаете все английское. Впрочем, имейте в виду – в самой Англии привычка давать домам имена популярна также и среди трудяг, кому важно заявить: это наш собственный дом, а не государственное жилье, мы сами за него заплатили.

Перейти на страницу:

Все книги серии Социальная теория

В поисках четвертого Рима. Российские дебаты о переносе столицы
В поисках четвертого Рима. Российские дебаты о переносе столицы

В книге анализируется и обобщается опыт публичной дискуссии о переносе столицы России в контексте теории национального строительства и предлагается концепция столиц как катализаторов этих процессов. Автор рассматривает современную конфронтацию идей по поводу новой столицы страны, различные концепции которой, по его мнению, вытекают из разных представлений и видений идентичности России. Он подробно анализирует аргументы pro и contra и их нормативные предпосылки, типологию предлагаемых столиц, привлекая материал из географии, урбанистики, пространственной экономики, исследований семиотики и символизма городских пространств и других дисциплин, и обращается к опыту переносов столиц в других странах. В центре его внимания не столько обоснованность конкретных географических кандидатур, сколько различные политические и геополитические программы, в которые вписаны эти предложения. Автор также обращается к различным концепциям столицы и ее переноса в российской интеллектуальной истории, проводит сравнительный анализ Москвы с важнейшими современными столицами и столицами стран БРИК, исследует особенности формирования и аномалии российской урбанистической иерархии.Книга адресована географам, историкам, урбанистам, а также всем, кто интересуется современной политической ситуацией в России.

Вадим Россман

Политика
Грамматика порядка
Грамматика порядка

Книга социолога Александра Бикбова – это результат многолетнего изучения автором российского и советского общества, а также фундаментальное введение в историческую социологию понятий. Анализ масштабных социальных изменений соединяется здесь с детальным исследованием связей между понятиями из публичного словаря разных периодов. Автор проясняет устройство российского общества последних 20 лет, социальные взаимодействия и борьбу, которые разворачиваются вокруг понятий «средний класс», «демократия», «российская наука», «русская нация». Читатель также получает возможность ознакомиться с революционным научным подходом к изучению советского периода, воссоздающим неочевидные обстоятельства социальной и политической истории понятий «научно-технический прогресс», «всесторонне развитая личность», «социалистический гуманизм», «социальная проблема». Редкое в российских исследованиях внимание уделено роли академической экспертизы в придании смысла политическому режиму.Исследование охватывает время от эпохи общественного подъема последней трети XIX в. до митингов протеста, начавшихся в 2011 г. Раскрытие сходств и различий в российской и европейской (прежде всего французской) социальной истории придает исследованию особую иллюстративность и глубину. Книгу отличают теоретическая новизна, нетривиальные исследовательские приемы, ясность изложения и блестящая систематизация автором обширного фактического материала. Она встретит несомненный интерес у социологов и историков России и СССР, социальных лингвистов, философов, студентов и аспирантов, изучающих российское общество, а также у широкого круга образованных и критически мыслящих читателей.

Александр Тахирович Бикбов

Обществознание, социология
Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика
Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика

Антипсихиатрия – детище бунтарской эпохи 1960-х годов. Сформировавшись на пересечении психиатрии и философии, психологии и психоанализа, критической социальной теории и теории культуры, это движение выступало против принуждения и порабощения человека обществом, против тотальной власти и общественных институтов, боролось за подлинное существование и освобождение. Антипсихиатры выдвигали радикальные лозунги – «Душевная болезнь – миф», «Безумец – подлинный революционер» – и развивали революционную деятельность. Под девизом «Свобода исцеляет!» они разрушали стены психиатрических больниц, организовывали терапевтические коммуны и антиуниверситеты.Что представляла собой эта радикальная волна, какие проблемы она поставила и какие итоги имела – на все эти вопросы и пытается ответить настоящая книга. Она для тех, кто интересуется историей психиатрии и историей культуры, социально-критическими течениями и контркультурными проектами, для специалистов в области биоэтики, истории, методологии, эпистемологии науки, социологии девиаций и философской антропологии.

Ольга А. Власова , Ольга Александровна Власова

Медицина / Обществознание, социология / Психотерапия и консультирование / Образование и наука

Похожие книги

Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется
Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется

Специалист по проблемам мирового здравоохранения, основатель шведского отделения «Врачей без границ», создатель проекта Gapminder, Ханс Рослинг неоднократно входил в список 100 самых влиятельных людей мира. Его книга «Фактологичность» — это попытка дать читателям с самым разным уровнем подготовки эффективный инструмент мышления в борьбе с новостной паникой. С помощью проверенной статистики и наглядных визуализаций Рослинг описывает ловушки, в которые попадает наш разум, и рассказывает, как в действительности сегодня обстоят дела с бедностью и болезнями, рождаемостью и смертностью, сохранением редких видов животных и глобальными климатическими изменениями.

Анна Рослинг Рённлунд , Ула Рослинг , Ханс Рослинг

Обществознание, социология