Классические мифы Греции и Рима

Улика была сильна; Агамемнон созвал к себе всех вождей ахейского войска и стал с ними судить Паламеда. Одиссей так убедительно доказывал его преступность, что судьи не захотели слушать никаких оправданий подсудимого, забыли все его прежние славные подвиги и заслуги и присудили побить изменника камнями. Наложили на Паламеда оковы и повели его на берег моря – здесь хотели совершить над ним казнь. Не произнес невинный страдалец ни одной жалобы, не обращался к губителям своим ни с какой мольбой, только, умирая, сказал:

– Нет правды среди людей, правда умерла прежде меня!

Так погубили ахейцы благородного Паламеда, лучшего из своих героев. Но смерть героя не прошла им безнаказанно. Когда ахейцы, возвращаясь в Элладу – уже по разрушении Трои, – достигли берегов Эвбеи, на море разразилась страшная буря: Навплий, отец Паламеда, чтобы отомстить ахейцам за убийство сына, расставил маячные огни на самых опасных местах прибрежья. Много ахейцев погибло в ту ночь в волнах бурного моря; те же, которые успели спастись и выйти на берег, пали под мечами эвбейцев.

Царь Агамемнон воспретил предавать погребению тело Паламеда, но праведный Аякс Теламонид не послушался повелений ослепленного гневом царя и с честью предал тело земле. Не верил Аякс, что Паламед действительно изменил грекам и хотел предать их стан в руки врагов.

Книга десятая. Гнев Ахилла

1. Спор Ахилла с Агамемноном

(по Гомеру, «Илиада» П.1)

Вот уже девять лет прошло с тех пор, как ахейцы начали войну с троянцами; наступил и десятый год, в который, по предсказанию Калхаса, греки должны были взять враждебный город, но, вопреки предсказанию, надежды на близкое окончание войны не было никакой. Кроме прежних трудов и лишений ахейцам пришлось в том году переносить еще и новые, тяжкие беды: много героев пало в кровавых сечах, вдали от родной земли, вдали от супруг и детей своих; много нужды, болезней и горя пришлось перенести бойцам, страдая от губительной язвы, от вражды вождей и оружия лютых врагов.

В день победы Ахилла над Фивами, вместе с другими девами, взята была в плен Хрисеида, дочь престарелого Хриса, жреца Аполлона.

Ахилл отдал пленницу в дар царю Агамемнону. На десятый год Троянской войны пришел старец Хрис в стан ахейцев и принес за дочь свою богатый выкуп. Держа в руках, на золотом жреческом жезле лавровый венец – венец Аполлона, старец обращался со слезной мольбой ко всем ахейцам и, более всех других, к обоим сыновья Атрия – Агамемнону и Менелаю.

– Атриды, вожди народов, и вы, доблестные мужи ахейцы! – говорил почтенный старец. – Да помогут вам боги Олимпа разрушить город Приама и счастливо возвратиться в страну свою! Вы же освободите мою дочь, примите за нее выкуп: воздайте честь Зевсову сыну, стреловержцу Аполлону!

Все ахейцы были согласны оказать честь жрецу Аполлона и принять за дочь его выкуп, но не по сердцу это было Агамемнону; он обругал старца, отогнал его от ахейских судов и поразил жестоким, грозным словом.

– Убирайся, старик! – вскричал он. – Не попадайся мне на глаза, чтобы никогда не встречал я тебя в нашем стане, а то не спасет тебя ни жезл твой, ни венец Аполлона! Дочери твоей я не отпущу на свободу: до старости будет она жить в неволе в дому моем, в Аргосе. Ступай отсюда и не гневи меня, если хочешь остаться живым!

Ужаснулся старец и ушел. Молча побрел он домой по берегу бесконечно шумящего моря, и когда был уже далеко от ахейского стана, поднял он руки и, печальный, взмолился Аполлону Фебу.

– Внемли мне, сребролукий бог! Вспомни, как украшал я твои храмы, как сжигал на твоих алтарях тучные бедра коз и овец; исполни теперь мое желание: за слезы мои и печаль покарай данайцев твоими божественными стрелами!

Так молился служитель Феба, и бог внял его мольбе. Гневный, сходил он с вершины Олимпа, неся за плечами лук и отовсюду закрытый колчан со стрелами; в ярости шел он, мрачный, как ночь, и грозно звенели в его колчане крылатые стрелы. Сел Аполлон напротив кораблей ахейских и пустил в них смертоносную стрелу; страшно зазвенел серебряный лук бога. Сперва разил он животных, потом стал истреблять и людей: в стане ахейском беспрестанно пылали погребальные костры. Люди умирали сотнями от моровой язвы. Девять дней метал Аполлон стрелы в ахейскую рать, на десятый Ахилл созвал ахейцев на совещание; то вложила ему в сердце Гера, благосклонная к грекам: скорбела она, видя, как опустошаются их дружины губительной язвой.

Когда собрался народ, Ахилл подал совет – привести прозорливого жреца или гадателя снов: пусть скажут, чем раздражен Феб, прогневан ли он не совершением какого обета или небрежением о жертвах, и каким даром можно укротить его гибельный гнев. Тут встал го своего места Калхас, вещий старец, и, обратись к Ахиллу, сказал:

– Ты желаешь знать причину гнева Аполлона? Я скажу тебе; только поклянись сперва, что ты защитишь меня, если я раздражу своим словом некоего могучего, властью облеченного мужа.