Классические мифы Греции и Рима

С этими словами он выхватил меч из ножен и с гром ким криком бросился на Одиссея, но в то же самое мгновение Одиссей пустил стрелу, и она вонзилась в грудь Эвримаха. Выронив меч из рук он хотел схватиться за стол, но вместе с ним повергся на землю и, лежа на полу в предсмертных судорогах бился головою о каменный помост и опрокинул ногами стул, на котором до этого сидел. Вслед за Эвримахом Анфином бросился на Одиссея чтобы сбить его с порога, но Телемах метнул копье, и Анфином грохнулся лицом оземь. Копье попало ему между плеч и вышло насквозь из груди. Телемах поспешно возвратился к отцу оставив копье, ибо боялся, как бы вражеский меч не поразил его, пока он стал бы вынимать копье из тела Анфинома. Затем Телемах быстро сбегал в ту комнату, где было спрятано оружие, и принес копий, щитов и шлемов для себя, для отца и для обоих пастухов. Вооружившись, он и оба верные служители стали около Одиссея, который, пока были стрелы, продолжал повергать наземь одного жениха за другим. Но, наконец, стрелы вышли все; тогда Одиссей надел шлем, взял в руки щит и два копья.

В задней стене залы был тайный выход на улицу; охранять его Одиссей поручил Эвмею, но, когда Эвмей пошел вооружаться, дверь оставалась без защиты. Это заметил один из женихов, Агелай, и сказал своим товарищам, чтобы они старались достичь этой двери и, выбежав, позвали на помощь. Но пастух Мелантий заметил на это, что дверь очень узка и что один человек легко может загородить им дорогу, и обещал проникнуть тайно в комнату и принести оружие. Это ему удалось, и он в несколько приемов принес двенадцать щитов, двенадцать шлемов и столько же копий. Одиссей испугался, увидя оружие у женихов, и сказал Телемаху:

– Верно, кто-нибудь изменил нам, сын мой, или какая рабыня, или Мелантий.

– О, отец, – отвечал Телемах, – я тому виной, я забыл запереть комнату. Поспеши, Эвмей, туда, запри ее и подсмотри, кто ходит за оружием.

Когда Мелантий снова прокрался за оружием и, набрав его, выходил из команты, Эвмей и Филотий бросились на него, повалили на землю, опутали его ноги и руки, загнув их за спину, и привязали веревкой к столбу.

– Спи спокойно, Мелантий, – сказал ему Эвмей, – да не проспи, не забудь завтра пригнать коз к обеду женихам Покончив с Мелантием, оба поспешили вниз к своему господину и мужественно стали подле него. На пороге, следовательно, стояло четверо против всей толпы женихов.

В это время в залу вошла богиня Афина, принявшая образ Ментора. К ней, как к старому другу, обратился Одиссей и сказал:

– Ментор, товарищ юности! Вспомни прежнюю дружбу и все, что я для тебя делал, и помоги мне теперь.

Женихи с угрозами стали кричать на Ментора, а Агелай сказал ему:

– Не слушай его убеждений и не вступай в бой с нами, иначе, уничтожив его и сына, мы умертвим и тебя, и домашних твоих, а добро твое все поделим между собой!

Угроза эта еще больше раздражила богиню.

– Сын Лаэрта, – сказала она Одиссею, – куда девалось твое мужество, твоя сила, которые были в тебе, когда ты под Троей губил врагов и разрушал своею хитростью горад Приама? Отчего же, возвратившись домой, ты стал так нерешителен в битве? Ободрись! Смотри на меня – и увидишь, как Ментор платит за добро, ему сделанное!

Так говорила богиня, чтобы ободрить мужество Одиссея и его сына, но сама участия в битве не приняла, а, превратившись в ласточку, вспорхнула и села на потолочную перекладину.

Женихи все, сколько их оставалось в живых, стали наступать на Одиссея – храбрейшие впереди. Из них один, Агелай, сказал своим товарищам:

– Мужайтесь, друзья! Он скоро утомится, а Ментор только нахвастал, сам же ушел! Но не вдруг мечите копья: бросьте сначала только шесть и цельте в Одиссея. Только его бы свалить, а с другими управиться нетрудно.

Шестеро метнули копья, но Афина изменила их полет, и копья не попали в цель, а ударились в двери, притолоки и стены.

– Теперь наша очередь, друзья! – сказал Одиссей и метнул копье; за ним метнули и остальные. Четверо женихов из наступавших впереди пали на землю; остальные отбежали в самый задний угол горницы, а Одиссей и его товарищи тем временем вынули свои копья из убитых.

Женихи снова стали наступать и метнули еще копья, но напрасно; только Анфимедон слегка оцарапал руку Телемаху, да Ктезипп ранил легко в плечо Эвмея. Но за это мгновенно последовало отмщение. Телемах пронзил насквозь Анфимедона, а Эвмей – Ктезиппа.

– Это тебе отплата, ругатель, за ту коровью ногу, которой ты попотчевал Одиссея, – сказал Эвмей падающему Ктезиппу.

От копья Одиссея пал Агелай, а Телемах умертвил Леокритова сына. Остальными овладел ужас, ибо богиня Паллада потрясла сверху над ними своей эгидой, столь страшной смертным. Как птицы бьются и летают из стороны в сторону, спасаясь от ястреба, и попадают все-таки под конец в его когти, так же точно и женихи бросались из угла в угол горницы, пока не попадали на копья мстителей. Не было у них средств сопротивляться и отступление было отрезано. Стоны и предсмертные крики умирающих оглашали горницу; пол был залит дымящейся кровью.