Классика жанра

Все разыскиваемые полицией государственные преступники были в профиль и в фас похожи на Беккерфильдов, отчего последних нередко сажали в тюрьму и выпускали только тогда, когда находили настоящего преступника, которым по ошибке оказывался, сами понимаете, родственник Беккерфильдов.

Леди и джентльмены! Не было на свете ямы, куда бы они не провалились среди бела дня! А споткнуться на ровном месте для них – раз плюнуть!

Словом, неудача шла по пятам и стала им как родная. Невезение вошло в кровь и плоть Беккерфильдов. Зато они стали людьми уверенными в завтрашнем дне. Они не сомневались – хуже не будет. Более того, они научились в каждой неудаче ловить крупицу удачи.

Когда по большим праздникам загорался их дом, они гнали прочь соседей с баграми, уверяя их, что, не сгори дом сегодня, он непременно обрушится завтра, придавив всю семью.

Если пропадал кошелек, они радовались тому, что в нем были не все деньги.

Доставая из сундука приданое дочери и обнаружив, что сукно поела моль, они хохотали: «Наевшись этого сукна, моль долго не протянет!»

Вот такие они были – легендарные Беккерфильды.

…Слуга Патрик повторил:

– Сэр Беккерфильд-младший с супругой!

И они вошли в зал. Эдвард с достоинством поклонился. Супруга шаркнула ножкой, сбила мужа, вдвоем они грохнулись на пол.

Гости бросились помогать, но, поскользнувшись на скользком паркете, попадали на пол. А Беккерфильды, поднявшись на ноги, качали сочувственно головами.

– Надо же, какая с ними неприятность приключилась, – бормотал Беккерфильд-младший, прикладывая сломанную руку жены к растущей на лбу шишке.

Первая гастроль

Восьмидесятые. Я только начал выступать за небольшие, но тогда для меня сумасшедшие деньги.

Звонят из-под Сыктывкара. Кооператив. Добывают мрамор, делают надгробия.

«Семен, работы у нас, слава богу, навалом! В феврале годовщина. Людям хочется праздника. Возьми парочку артистов и прилетайте. Не пожалеете!..»

Прилетаем в Сыктывкар.

Сказано было «вас встретит синяя „Волга”». Ждем час. Никакой синей «Волги». Мороз за тридцать. Говорю артистам:

– Я кашу заварил, летим назад за мой счет!

Кассирша отвечает:

– Ближайший самолет на Питер через неделю. Не переживайте. Билетов нет.

В зал заходит мужик в тулупе:

– Из Питера кто-нибудь?

– Мы!

– Поехали!

Счастливые, что все обошлось, трясемся в «жигулях». Едем час. Два. Дороги практически нет, но мы по ней едем. Посреди ночи подъезжаем к двухэтажному зданию. Огромные сосульки упираются в землю. Открывается дверь. Выходит голый мужик в валенках. Глаза закрыты. Писает. Уходит. Замерзшая струя висит в воздухе и переливается.

Будят повариху. Выходит босая, на голом теле тулуп. Ножовкой пилит бревно на полу. Это окоченевшие макароны. Матерясь, ломом откалывает кусок масла. Жарит на сковороде. Едим. Очень вкусно!

В комнате сдвинуты две кровати. Белья нет. Ложимся. Пять матрацев снизу, пять сверху, мы посередине.

Никогда так сладко не спали.

В два часа дня начинается праздник. На столах от спиртного не протолкаться. Неужели тут закусывают тем же, что пьют?

Объясняют: «Сухой закон. Люди целый год мучились. Пусть пригубят».

Работаем концерт. Принимают на «ура», хотя никто не слушает. Под крики «ура» чокаются и пьют.

Оглядывая счастливые лица выпивающих, интересуюсь:

– А кто нас повезет назад?

– Степаныч!

От того что все пьют, а он нет, Степаныч наливается злобой.

В четыре часа дня садимся в синюю «Волгу».

– На Сыктывкар?

– Нет. Пойдем на Свердловск. Оттуда утром самолетом на Питер.

Господи! Где мы находимся? Мысленно попытался представить карту России. Не смог.

Едем. Шофер бормочет сквозь зубы:

– Говори со мной. Засну – вам же хуже!

Как только вспыхивают впереди фары, Степаныч кидает «Волгу» на встречную полосу, прет на таран. В последний момент рывком уходит от столкновения. Встречная машина опрокидывается в кювет.

«Будет знать, как Степаныча слепить, сука!»

И так десять часов…

Успеваем в Свердловске на самолет.

Через три часа очнулись дома в Питере.

Меня потом спрашивали: «Где вы были?» Как ответить? Есть такое понятие «сердце Родины». Так вот мы побывали в совершенно противоположном месте!

…Через месяц с оказией в квартиру внесли мраморную плиту из Сыктывкара. На плите было выбито золотом: «Мы тебя не зобудем!» Через «о».

Ну как такое «зобудешь?»

Магдалина

А теперь, товарищи, давайте получим удовольствие от этой картины. Встаньте пошире, чтобы всем было видно. Тебе сколько лет, мальчик? Пятнадцать? Отвернись, тебе еще рано смотреть такие вещи…

Центральное место в творчестве так рано ушедшего от нас Эль Греко по праву занимает полотно площадью четыре квадратных метра «Кающаяся Мария Магдалина».

На холсте Магдалина изображена в необычном ракурсе, на берегу моря. Невольно возникает вопрос: что она здесь делает в такое позднее время? Она здесь откровенно кается.

Художники с давних пор обращались к образу прекрасной грешницы. Но все их Магдалины каялись как-то неубедительно. Без огонька. В иной, оригинальной манере кается Мария у Эль Греко.

Сразу видно, что она глубоко раскаивается в содеянном. «И как это меня угораздило?» – как бы говорит Магдалина.