Классное чтение: от горухщи до Гоголя

Прошло целых девять лет до новой встречи, Беатриче вышла замуж, родила нескольких детей и умерла в 1290 году (ей было всего двадцать три года), но она осталась вечной любовью Данте и стала главной героиней его творчества.

В эпоху Данте Италию потрясала политическая борьба гибеллинов (сторонников германских императоров) и гвельфов (приверженцев власти папы римского). Гвельфы, в свою очередь, разделились на черных (сторонников твердой папской власти) и белых (настаивающих на самостоятельности города, а черными гвельфами заподозренных в симпатии к гибеллинам). Данте оказался в партии белых гвельфов. После захвата власти во Флоренции черными гвельфами он был обвинен в должностных преступлениях и, покинув Флоренцию в 1301 году, больше не вернулся в родной город. Заочно он был приговорен к сожжению на костре и гордо отказался от публичного покаяния в городской церкви, которое было условием прощения и возвращения. Данте скитался по другим итальянским городам, жил в Вероне, Болонье, побывал в Париже, а умер и похоронен в маленькой Равенне. Приговор поэту городской совет Флоренции отменил лишь в ХХI веке.

Известный портрет “сурового Данта” (Пушкин) “с профилем орлиным” (Блок) недостоверен: на самом деле никто не знает, как выглядел Данте. Его облик рисуют на основе его произведений.

После смерти возлюбленной Данте тоже женился, у него родилось несколько детей (дочь назвали Беатриче), но эпоху изгнания он провел в разлуке с женой, и она ни одним словом не упоминается в его сочинениях. “Владычицей его помыслов” навсегда осталась Беатриче. Ей было посвящено первое крупное произведение Данте, книга стихов с прозаическими комментариями “Новая жизнь” (1295). Ее образ оказывается центральным и в главном произведении Данте — “Комедии” (1307–1321) , которое поэт, к счастью, успел завершить ее незадолго до смерти.

В одном из писем Данте пояснил: в соответствии с традицией комедией, в отличие от трагедии, называется всякое поэтическое произведение среднего стиля с устрашающим началом и благополучным концом, написанное на народном языке. Но для потомков эта характеристика отделилась от жанрового определения драмы и стала именем собственным, обозначением именно дантовского создания. Через два с лишним века (в 1555 году) венецианский издатель добавил в заглавие эпитет, который сросся с авторским определением.

“Последний поэт Средневековья и вместе с тем первый поэт Нового време- ни”, — сказал о Данте Ф. Энгельс. “Божественная комедия” действительно оказалась произведением пограничным: опираясь на средневековые представления о мире, обобщая их в форме грандиозной поэмы-энциклопедии, она в то же время представляет автора как поэта Нового времени, смело ломающего каноны, глубоко и психологически противоречиво представляющего свою душевную жизнь. Данте был “единственным из средневековых поэтов, овладевшим готовым сюжетом не с внешней литературной целью, а для выражения своего личного содержания” (А. Н. Веселовский).

В основе композиции поэмы характерная для средневековой поэзии тема странствия души по загробному миру, который, в соответствии с католической традицией, делится на Ад, Чистилище и Рай (в православной традиции образ Чистилища отсутствует).

Однако в это аллегорическую картину с первых же строк вписывает самого себя.

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.

 

Каков он был, о, как произнесу,

Тот дикий лес, дремучий и грозящий,

Чей давний ужас в памяти несу!

 

Так горек он, что смерть едва ль не слаще.

Но, благо в нем обретши навсегда,

Скажу про все, что видел в этой чаще.

(“Ад”, песнь первая, перевод М. Л. Лозинского)

 

Так мог бы начать элегию какой-нибудь романтический поэт. Но Данте так начинает грандиозную поэму, в которой традиционные образы, аллегории и символы сочетаются с конкретным изображением пейзажей и персонажей, в том числе обстоятельств собственной жизни.

Спутником Данте, его проводником по Аду и Чистилищу становится знаменитый древнеримский поэт Вергилий, автор эпической поэмы “Энеида”, продолжающей традиции гомеровской “Илиады”. Однако на пороге Рая, он исчезает, уступая место другому проводнику (заметим: это происходит в тридцатой песне “Чистилища”).

 

Возникшая с завешенным челом

Средь ангельского празднества - стояла,

Ко мне чрез реку обратясь лицом.

<…>

 

“Взгляни смелей! Да, да, я — Беатриче.

Как соизволил ты взойти сюда,

Где обитают счастье и величье?”

 

Беатриче проводит поэта по девяти сферам рая к созерцанию высшего неизреченного Света, который тем не менее тоже надо описать. “Божественная комедия” оканчивается стихом, в котором концентрируется содержание этого грандиозного сооружения, поэмы-собора.

 

И тут в мой разум грянул блеск с высот,

Неся свершенье всех его усилий.

 

Здесь изнемог высокий духа взлет;

Но страсть и волю мне уже стремила,

Как если колесу дан ровный ход,

 

Любовь, что движет солнце и светила.

(“Рай”, песнь тридцать третья)