Классы наций

Надя Толоконникова и Маша Алехина в Нью-Йорке. Снимок не может быть опубликован, так как права на него принадлежат журналу Vanity Fair

Протест на Красной площади. ©Фото Евгения Фельдмана

Дело Pussy Riot также стало инструментом выстраивания социальной границы между «просвещенным классом» и «массой». В качестве примера можно привести статью известного журналиста, связанного с протестным движением, которую он опубликовал в «журнале глобальных русских» под названием «Сноб» и в которой утверждал, что «народ» не в состоянии оценить Pussy Riot, а потому интеллигенция должна «разойтись» с ним и принять на себя роль учителя, демонстрируя правильную точку зрения:

«Поддержав “Pussy Riot”, российская оппозиция выбрала вторую дорогу. Она довольно длинная и действительно ведет от народа – к другому, лучшему народу. Если к нему терпеливо и сосредоточенно идти, он обязательно появится…»[490]

В обоих случаях происходит проведение разделительных границ между интеллектуалами и народом, при этом дистанцирование от последнего представлено как работа на демократическую цель: в первом – на защиту прав геев, во втором – Pussy Riot.

Доходы тех, кто живет за счет глобального медиарынка, не всегда можно отследить, а уход от налогов может рассматриваться в этой среде как форма сопротивления авторитарному государству. Аргументация такой позиции следующая: «Они нас не представляют, а потому мы не платим им

налоги; вот когда они проведут честные выборы, мы начнем платить»[491]. Однако декларируемый в качестве средства демократической борьбы уход от налогов и одновременное требование честных выборов вызывают вопросы относительно целей и идеологии протестного движения. Один из молодежных лидеров протестной весны 2012 года, когда и разворачивалось дело Pussy Riot, считающий себя левым, так разъяснил свою политическую идеологию в передаче на либеральной радиостанции «Эхо Москвы», посвященной причинам протестного спада:

«Сегодня концепция “левых” гораздо шире… Опора для меня не рабочие, а те молодые люди, которые мыслят и которые уже сегодня хотят жить в другой России. Некоторые думают, что вот у нас есть враги. Мне не очень близка идея о классовых противоречиях, которые до сих пор исповедуются очень многими левыми. Потому что, несмотря на то что есть очевидные классы, в том числе в нашей стране, мы можем уже сейчас общество сделать бесклассовым, поэтому говорить, что надо опираться на рабочий класс, – значит говорить о том, что мы должны начать снова классовую борьбу. Я никакой классовой борьбы не хочу. Мои родители, говоря условно, буржуа, я не могу себе представить, что пойду против своих родителей… То есть есть идеи, которые разделяют большинство живущих в мире – чтобы жить было комфортно. Если для того, чтобы жить было комфортно, необходимо сделать что-то левым – хорошо… Мы должны брать своей искренностью, прямотой и новизной… Когда нам будет по 35 лет и мы будем избираться мэрами и губернаторами, вот тогда будут политические программы. А сейчас важен наш искренний мессидж…»[492]

Дистанцирование от рабочих есть свидетельство политического разделения, и многие российские левые и рабочие партии и группы считают, что борьба между правящей российской элитой и оппозицией, к которой принадлежат и Pussy Riot, есть борьба за власть между двумя буржуазными фракциями[493]. На состоявшемся летом 2012 года Форуме левых сил (собравшем представителей независимых профсоюзов, «Левого фронта», «Трудовой России» и других организаций), не замеченном основными СМИ, было заявлено, что водоразделом между «стильными протестантами» и трудовой Россией является отношение к итогам приватизации 1990-х, породившей сегодняшнее экономическое (классовое) неравенство. Целью социального протеста, полагают они, должен быть пересмотр итогов приватизации (т. е. перераспределение), а не передача власти от одной буржуазной фракции к другой[494]. Одновременно с классовым вопросом собственности на Форуме был поднят вопрос о ЛГБТ-активистах, феминистках и других группах, которых многие левые видят борцами за «жизненный стиль». Очевидно, важно и то, что рабочие движения организуют свои протесты при помощи тех структур и символов, которые были выработаны в эпоху индустриального капитализма и связаны с экономическим угнетением, однако современный «постматериальный» информационный рынок маргинализует такие протесты. Как указывает западный сетевой журналист:

«PR стильные и фотогеничные, а рабочие-нефтяники – нет. Суд над PR легко освещать западным журналистам в Москве… Молодые люди выходили на улицу в защиту PR по всей Европе, и это хорошо. Группа получила поддержку Мадонны и других селебритиз. Хочется надеяться, однако, что мы сможем оказать такую же поддержку Розе Тулетаевой и другим активистам из Жанаозена[495], на которых казахские власти обрушили страшные репрессии…»[496]