Клаус и настоящая принцесса

– Один из этих двоих – принц Клаус.

– Убить его?

– Нужно, чтобы он больше не вернулся домой во дворец.

– Убить надо, получается?

Бывший первый министр задумался.

– Получается, что вероятно придётся произвести некие действия, которые приведут к определённому результату, вследствие чего принц Клаус не вернётся домой, – ответил он вполне прозрачно.

– Э… господин, я не понял.

– Поясняю, – Хелфрид устало приложил тыльную сторону ладони ко лбу. – Для достижения цели, выгодной некоторым, здесь не присутствующим, вернее всего будет обозначить будущее местопребывание вышеупомянутого принца в стороне отличной от той, в которую он направился бы, возвращаясь из путешествия. Обеспечить выполнение данного…

– Эй, добрый господин, погоди чуток, голова от тебя разболелась. – Рука в перчатке нырнула под капюшон и поскребла нос. – Давай-ка я обозначу варианты, а ты выберешь. Мы твоего принца можем прикончить, выпотрошить, расправиться или разделаться с ним раз и навсегда, умертвить, укокошить или – лаконичнее – кокнуть, грохнуть, извести, изничтожить, погубить, ликвидировать, убрать, прямо выражаясь…

– Достаточно, – Хелфрид хотел состроить злодейскую гримасу, но получилась кислая мина. Он отвернулся, дабы не опозориться. – Последний вариант меня бы устроил.

– Изничтожить, то есть?

– Нет, ты сказал: убрать. Убрать с дороги. Да, это звучит вполне удовлетворительно.

– Понял, щедрый господин.

Уточнять Хелфрид не стал. Он отвернулся и сначала зашагал, а потом полетел прочь.

~~~

– Чуднáя молодёжь нынче. Романтизирует, символизм во всём усматривает. Закат им – время поцелуев, рисунок звёзд – тайное признание в любви, а незабудка, должно быть, появилась на свет одновременно с ней, чтобы оттенять цвет её глаз… Ерунда.

Латгард намотала нитку на гвоздь и обрезала кончик большими садовыми ножницами, которые достала из своей причёски. Выполнив задачу, ножницы отправились обратно, а ведьма стала нанизывать новую порцию грибов, чтобы натянуть их сушиться в оконной раме.

– Выходить тоже им на рассвете полагается. Почему на рассвете, а не, скажем, после второго завтрака? О, принц не против был бы позавтракать и в третий, и в четвёртый раз, но любовь его, видите ли, зовёт. И правда, балбес.

На месте девушки Латгард выбрала бы кого-нибудь более жизнеприспособленного, но мнение держала при себе. Неблагодарное и бесполезное это занятие, вмешиваться в чужую любовь, опасное даже.

– Всё у них получится, всё хорошо будет. И у тебя тоже, слышишь?

– Гррр…

Медведь встал на задние лапы, и его морда оказалась как раз на уровне окна на втором этаже. Он потянулся лапой к грибам в лукошке, но получил за это лёгкий шлепок.

– Я знаю, что ты расстроился, – Латгард достала из причёски маленькую баночку малинового варенья. – Что, симпатичная девушка была? Блондинка, да. Но целовать не захотела. – Несколько ягод отправились медведю прямо на язык. – Принца ей, видите ли, подавай. Так и нечего тут расстраиваться – не твоя это девушка. Твоя ещё лучше будет: и поцелует, и расколдует, и замуж выйдет.

– Гррр?

– Конечно, обещаю.

~~~

– А что такое река Наоборот?

– Это река.

– Понятно, но… – Клаус остановился, чтобы вытряхнуть сапоги. Голенища доставали почти до колен, но всё равно внутрь забивались камешки и кололи Клаусу пятки. – Что значит «наоборот»?

– Наоборот значит не так, как обычно.

Клаус вздохнул.

– Скажи, Никс, ты чем-то расстроен? Не то чтобы обычно ты был радостным и дружелюбным, но после ведьмы дело совсем худо.

– Тебе не понять.

– Какие-то гномьи дела, да?

В голосе принца звучало искреннее сочувствие – непонятно, почему Никс, обернувшись, так злобно на него зыркнул.

Клаус с удовольствием бы помалкивал, не доставал ворчливого спутника расспросами, только он заскучал. Во дворце он жил в окружении множества людей, и все они, от дорогого кузена до слуги, который готовил ему по утрам зубной порошок, были милыми. А теперь вокруг только лес, и Клаус стал забывать, как выглядит не-лес. Да, трёх дней вполне достаточно.

Принц сверился с компасом: стрелка показывала на юг и, соответственно, на Никса, который шёл впереди. Где-то здесь начиналась Минтия, владения короля Радульфа. Об этом свидетельствовал столбик с указателем, который они видели на перекрёстке Васильковой и Карликовой дорог.

Смеркалось. Если гном больше не имел в этом лесу крёстных ведьм, ночевать им придётся под открытым небом.

– А где мы будем спать? – решил уточнить Клаус. Зная гнома, он ожидал ответ в духе: «там, где приляжем» или «там, где потом проснёмся утром».

Ответ (намёк на ответ) получился резким, хлёстким и неожиданным. Резким, потому что спрятанная под листьями сеть резко подбросила их вверх. Хлёстким, потому что верёвки, из которых она была сплетена, ударили Клауса по щеке, рукам и мягкому месту. Неожиданным… ну, это было неожиданно.

Опомнившись, Клаус нашёл себя висящим под самой кроной высокого дуба. Во всё теле он чувствовал прижатость: прижатость спины к спине Никса, собственного колена к подбородку, а второй ноги – к сумке с посудой; прижатость половины лица к тюфяку (хоть тут мягко) и бедра – к узлу на их ловушке.