Клеймённые уродством (СИ)

Мы свернули в коридор по правую руку, прошли немного, она постучала в третью дверь по счету.

Что-то подписывалось, о чем-то там говорилось, я сидела, немигающим взглядом смотря перед собой. Это все? После, мать их, пяти лет полнейшего треша, меня просто выбросят как ненужную вещь? Что я не так сделала, что я ей такого сделала, что из любящей и доброй мамы, она превратилась в это? В какой то страшное создание и в мгновение возненавидела меня. Била и унижала, кричала самые отвратительные вещи на земле, каких я даже не слышала от своих одноклассников, которые меня тоже терпеть не могли.

И сейчас она просто меня отдаст? Все же было хорошо, так кто потянул меня за поганый язык, заставив рассказать тот сон? Кто знает, как все сложилось бы?

— Элис?

И не сидела бы я тут сейчас, не втыкала просто в стену, вся в синяках, с поникшими плечами. Маленькая и слабая девочка, у которой нет даже воли бороться- есть только страх и ненависть. Как бы много вещей не было в том рюкзаке — эти две эмоции все, что у меня с собой было. Потухшая и забитая, слабая и до одури противная сама себе. И ненавидящая каждую живую тварь на свете. Плюсы в этом, однозначно были, конечно. Не будут больше бить, домогаться. Второе врезалось в память слишком плотно и позже, как бы не пыталась, я не могла стереть воспоминания. Оно въелось в меня, точно закатные лучи в стену и оставило сожженый ошметок отвращения и неприязни.

— Элис!

— А? — я вздрогнула, резко повернула голову на звук. На меня обеспокоено смотрел мужчина, скорее всего местный директор. Очки, рыбьи глаза, квадратное лицо, начинающая пробиваться лысина. От него разило дешевым одеколоном, серый костюм не застегивался на свисающем животе. Это было видно даже когда он сидел. Щеки, такие брюзжащие, скорее всего когда он орет — они трясутся. Он был противен.

— Ты понимаешь, что остаешься тут и больше никогда не увидишь свою маму?

Вот так вот, прямо, контрольный в лоб. Добей меня.

— Да.

Директор выглядел удивленным. Возможно, у других была реакция по эмоциональнее.

— Хорошо. Даю вам минуту.

Я хотела было сказать, что не стоит, но передумала. Какая разница? Я просто пробуду на минуту больше с этой женщиной, мисс Марго (ударение на а) в тишине и еще раз подумаю о своей никчемности. Ничего не измениться, будет просто эта неловкость, потому что сейчас ударить она меня не сможет — лишние глаза и уши, это не ее дом, где никто не видит. Тут ее могут загрести.

Директор вышел, осторожно притворив за собой дверь. Возможно, он подслушивал, возможно, нет — какая разница? Он не услышит ничего, кроме, пожалуй, своего дыхания.

— Элис, послушай меня, — женщина внезапно оживилась, согнав с лица выражение серьезности и угрюмости. В серых глазах зажегся огонек волнения, — Это не твоя мать, и верь мне, она никогда не узнает где ты, я выжгу эту часть памяти. Она просто завтра встанет с постели, а тебя не будет дома. Прости, что раньше не пришла сюда, не помогла тебе, твой след потерялся, слишком долго его отслеживала.

Я оторопела вначале, вжалась в кресло. Даже испугалась, не сразу отразив о чем она толкует, просто слушала это все и потом обмякла. От нее, от той, кто занял сейчас это тело, веяло теплом. Значит, не показалось тогда, в машине. Теплом и родственной любовью, как из того сна, но немного другой. Я прищурилась, но так и не смогла увидеть ничего кроме лица матери, которое приняло слишком непривычное выражение для меня. Ей было меня жалко. Это было печально, я хотела знать кого мне искать позже, что бы вернуть должок. В конце-концов она меня сейчас спасает. От издевательств, может быть даже от смерти, а я понятия не имею кто это.

— Как тебя зовут?

— Я Нея, — она улыбнулась, осторожно протянула руку. Я вначале чуть дернулась, снова вгляделась в глаза ей снова. Мне показалось что где-то там глубоко, едва уловимо, они блеснули золотом и проблеском голубого неба, потом все исчезло. Глаза моей матери были чернее Тьмы по Ту Сторону. Нея все таки коснулась волос, погладила меня по голове, — Найди его. Не бойся, не ненавидь его. Даю слово, что они оба еще поплатятся за содеянное над тобой. Он не виноват.

— Это не важно, — я взглянула на Нею со злобой. Ничего вроде особого девушка не сказала, но я поняла что речь идет о том Хайло и моментально ощетинилась, — Я не была виновата в одном лишь его существовании. Кем бы он не был — он тоже поплатится за то, что со мной делали.